— Скажите ей, что нам очень нужно поговорить, — улыбнулся Бондаренко.
Вернее, показал свои зубы при этом, а глаза у него оставались бесстрастными и холодными.
— Да, — кивнула Света, освобождаясь от его хватки, — да, конечно.
Выскочив из кабинета Главного, она добежала до своей комнаты, схватила телефон и, набрав номер, закричала в трубку:
— Они уже здесь, Римма. Ищут тебя повсюду. Главный ругается, просит, чтобы ты написала объяснительную.
— Ты ему сказала, где я нахожусь?
— Нет, конечно. Но он распорядился отстранить тебя от работы в парламенте за твое поведение. Теперь уже говорят, что ты приставала к нему. В общем, все валят на тебя.
— Ничего, разберемся. Ты потом зайди к Ник-Нику и объясни все толком.
Только не говори, где я нахожусь. Поняла?
— Конечно. Он хочет твоего объяснения, но я ему все скажу.
— Света, — сказал кто-то из девушек за ее спиной, — к тебе пришли.
— Потом, — отмахнулась Света, — короче, ты быстрее ищи Вадима. И сразу позвони мне, как только найдешь его и заберешь пленку.
Положив трубку, она повернула голову и с ужасом увидела за спиной того человека, с которым только что разговаривала в кабинете Главного. Света попятилась к стене, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
— Вы, кажется, говорили с Кривцовой, — холодно произнес он. — Не позвоните ли вы ей еще раз?
Точкин вошел в кабинет почти сразу же после вызова Корытина. Невысокого роста, худой, стремительный, с цепким взглядом — в нем ощущалась энергия, присущая очень деятельной натуре. Войдя в кабинет, он коротко кивнул Дронго и вопросительно посмотрел на ответсека.
— Это наш сотрудник, Олег Точкин, — представил его Корытин. — А это господин Конти, сотрудник английской радиокомпании. Он делает передачу о гибели Славы Звонарева.
— Давно пора, — буркнул Точкин, — а то все делают вид, что ничего не случилось.
— Ты не горячись, — строго заметил Корытин. — Давай спокойно и объективно.
Господин Конти хочет с тобой поговорить.
— О чем? — удивился Точкин.
— О последних статьях Звонарева, о его замыслах. В общем — обо всем. И о его компьютере. Об информации, которую переписали следователи прокуратуры — Не понимаю, — у Точкина стало злое и непроницаемое лицо, — о какой информации вы говорите, Савелий Александрович? Вы что-то перепутали.
— Ничего я не перепутал. Господин Конти собирается подготовить специальный репортаж об убийстве Звонарева. Специальный, ты меня понимаешь?
— Ничего не понимаю, — разозлился Точкин. — И ничего у меня нет, никакой информации. Я лучше пойду, а вы тут говорите без меня.
