Взрыв! Вот где таятся неиспользованные возможности. Если удастся его обуздать, то из разрушителя он может оказаться строителем.
Даже обыкновенный порох имеет такую силу, что если бы в момент взрыва его газы остались в том же сосуде, где они находились, он породил бы огромные давления и температуры.
Что же можно сказать о таких веществах, как пироксилин или нитроглицерин, которые в десятки раз мощнее древней селитры.
Но как удержать необузданную стихию?
Здесь нужны сверхпрочные материалы, и самое главное — нужно создать взрывчатое вещество, не дающее мгновенного разрушительного эффекта.
Образование газов должно происходить постепенно, по восходящей. Но и это еще не будет успехом, если не будет возможности затормозить реакции в любой момент, на любой стадии.
В этом главная трудность. Научиться управлять взрывом.
Тогда можно будет построить прочные стены-ловушки, создать необходимые для опытов условия.
По сути, это будет тот же самый взрыв, но в законсервированном виде.
Такой процесс преобразования вещества отличается от обычного взрыва тем, что газы давят на стенки по мере сгорания продукта, распределяясь по всей площади.
Обыкновенное стекло нетрудно разбить легким ударом, но попробуй раздавить его между резиновыми прокладками. Это наверняка не удастся. Уже созданы такие сплавы металлов, которые отличаются невероятной прочностью, хотя они и хрупки.
— Значит ты построил эту невероятную штуку? — спросил Шагрин неуверенно.
— Да, Коля, построил. Точнее, на разных заводах были изготовлены отдельные части, оборудование, а собрать ее не составляло труда. Нужное мне взрывчатое вещество я изготовил сам. Устройство аппарата не так уж сложно, если не считать тормозного реактора. Цепь последовательных, замедленных взрывов в среде, насыщенной углеродом, порождает постепенное повышение давления и температуры в прочной, огнеупорной камере, весь процесс поддается регулировке через так называемые тормозные реакторы.
Самое главное — регулировка, не допустить критической величины. А это мне не всегда удается. Мой аппарат, или, как я назвал его, машина высокого давления, точно плохо прирученный зверь, иногда выкидывает фокусы, чрезвычайно опасные не только для меня, как экспериментатора, но и для всех, находящихся поблизости.
Приходится придумывать сложную систему управления машиной — на расстоянии, а это значительно отражается на моих опытах, труднее вести наблюдение. Подвергая углерод и его разновидности высоким давлениям, я старался добиться кристаллизации алмаза. И это мне… уже почти удалось…
