— Как хорошо, что вы никогда не ломаетесь, моя прелесть, — говорила фрекен Линде.
Они так отплясывали эскимосский танец, что у Катинки даже голова закружилась. Фру Бай развеселилась до того, что стала почти проказливой.
Малютка-Ида участвовала в шарадах, только в другой партии. Они большей частью представляли какой-нибудь гарем или купальню. И при каждом удобном случае Иду прижимал к себе и тискал потрепанный блондин в форме младшего лейтенанта.
Пожилые гости толпились в дверях, глядя на игру. В саду под окнами стояли старший работник, два хусмена и батраки. Они скалили зубы, глядя, какие штуки «откалывает» их «барышня».
Пастор Линде ходил из комнаты в комнату.
— Они веселятся, веселятся всласть, — приговаривал он, возвращаясь к гостям постарше.
Фру Абель проводила пастора взглядом. Она сидела рядом с женой мельника.
— А ведь и правда, здесь очень весело.
— Да, — сказала мельничиха. — Слишком весело для пасторского дома. — Слово «пасторского» было произнесено не без суровости.
Дочь мельничихи Хелене стояла рядом с матерью. Она предпочла уклониться от игры.
Мельник с женой отстроили себе новый дом, они хотели быть на виду в округе. Дважды в год они принимали гостей, и те чинно сидели, таращась на новую мебель. Мебель так и оставалась новой.
В гостиной повсюду были разложены вещицы, вышитые руками фрекен Хелене.
В будни семья ютилась в старом флигеле. Раз в неделю новый дом протапливали, чтобы мебель не испортилась.
Фрекен Хелене была единственной дочерью. Ее наставнице фрекен Иенсен поручили с особым усердием налегать на иностранные языки. Фрекен Хелене была первой модницей в округе и питала неукротимое пристрастие к золотым безделушкам. Но дома какое бы платье она ни надевала, она ходила в серых войлочных туфлях и белых бумажных чулках.
В гостях она чуть что обижалась и с кислой миной усаживалась возле матери.
— Вы правы, — говорит фру Абель, — мои птенчики тоже считают, что здесь бывает чересчер уж весело…
— Мама, — заявляет Малютка-Ида, — дай мне твой носовой платок.
— Сию минуту.
Малютка-Ида довольно бесцеремонно выхватывает платок у матери.
Малютке-Иде по роли понадобился ночной чепец, а она обнаружила, что ее собственный носовой платок не отличается безукоризненной чистотой.
— Ах, они так увлечены игрой, — говорит фру Абель жене мельника.
Шарады кончились, до ужина решили поиграть в жмурки. В зале поднимается визг и такая беготня, что, того гляди, обвалится старая печка.
— Ой, печка, — кричит молодежь. — Осторожней, печка!
