Слеза потекла по ее щеке. Но теперь не время отчаиваться. Она постаралась успокоиться и направилась к большой кладовке, где хранила ту часть вещей братьев, с которой не имела сил расстаться. Одевшись, она придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, когда на плечах будет широкий, ниспадающий складками плащ, который придаст им столь необходимую ширину, все будет в порядке. Ей придется его по возможности не снимать. Хорошо, что сейчас зима.
Взрыв смеха, неожиданно донесшийся снизу, сказал ей о том, что дядюшкины гости наконец расходятся. Вдруг ей пришло в голову: а что если ему вздумается заглянуть к ней? С быстротой молнии она сунула в кладовку связанные простыни, пиджак, плащ и забралась в постель, укрывшись до подбородка. Он, конечно, не войдет к ней в спальню, но лучше обезопаситься.
Через несколько минут, когда от крыльца начали отъезжать экипажи, в дверь постучали.
– Кто там? – сонным голосом спросила она, задувая свечу.
– Это я, твоя тетя. Я зашла узнать, Дженни, не надо ли тебе чего-нибудь.
Уже не впервые Дженнифер пришлось признать, что дядя – противник достойный: в замке повернулся ключ.
В своем лиловом халате вошла тетя; ее свеча отбрасывала на стены искаженные тени. Тетя огляделась – ей, конечно, было поручено посмотреть, все ли на месте. Затем, подойдя к кровати, она положила холодную руку на лоб Дженнифер:
– Дженни, дорогая, не ругайся больше с дядей. Ты только теряешь время. Он всегда побеждает. Будь послушной завтра, тебе же будет лучше.
Боясь, как бы тетя не увидела, что на ней мужская рубашка, Дженнифер еще глубже забилась под одеяло, притворившись сонной и обиженной.
– Ладно, как хочешь, – тетя еще больше съежилась, отворачиваясь. – Я просто хотела облегчить тебе завтрашний день.
– Спасибо, тетя. Я знаю, что вы желаете мне добра.
Наконец она ушла, но Дженнифер заставила себя лежать тихо, широко открыв глаза и уставившись в темноту. Она пролежала так до тех пор, пока в старом доме не затих последний звук. Ей были знакомы все его шумы и скрипы; она услышала, как Сомс поднимается по задней лестнице, как под его тяжелыми шагами скрипнула третья сверху ступенька и как он самым последним из слуг ушел в свою комнату наверху. Она слышала, как по парадной лестнице поднялся к себе дядя, насвистывая «Джинни Саттон». Как это на него похоже, сердито подумала она, нисколько не считаться с другими. Он на минуту остановился у ее двери и осторожно проверил, заперта ли она. Затем Дженнифер услышала, как рядом с грохотом захлопнулась дверь его комнаты, – комнаты, которую она до сих пор считала комнатой отца. Она дождалась, пока раздастся знакомый ненавистный храп, и лишь тогда выскользнула из постели. Ей было нечем зажечь свечу, но, к счастью, в окно ярко светила луна. При ее свете Дженнифер завершила свои приготовления. Она кое-как повязала галстук и, пока раздраженно пыталась поправить узел, вспомнила, под какой смех и шутки делала это в последний раз. Сейчас нет времени на эти воспоминания. Она плотно закуталась в плащ, спустила в кошелек скудные гинеи, которые им с Элизабет удалось наскрести, затем наощупь пробралась к потайному ящику своего письменного стола. Повозившись со знакомым замочком, она выдвинула ящик и достала жемчужное ожерелье – единственное свое драгоценное украшение, которое дядя не обнаружил и не прибрал к рукам в ее отсутствие. В самом крайнем случае у нее будет средство поддержать себя. Затем затаив дыхание она подкралась к двери, повернула в замке ключ и тихонько открыла дверь.
