Несмотря на то, что битва была в самом разгаре, Гектор заметил, как трусливо бежал Парис, и едва тот – такой красивый и элегантный в своей накидке из шкуры пантеры – приблизился, он окончательно вышел из себя и стал осыпать Париса ругательствами:
– О, проклятый Парис, о, глупый щеголь, о, неисправимый распутник, и зачем ты только на свет родился! Лучше умереть в утробе матери, чем так позорить свой народ! Посмотри, как смеются над нами длинноволосые ахейцы! Будь же мужчиной, сразись с Менелаем: может, испуская дух, ты поймешь наконец, у кого похитил жену!
Слова Гектора глубоко уязвили Париса: самый избалованный на свете красавчик вдруг почувствовал себя оскорбленным. Никогда еще никто так его не унижал, и вот теперь приходится сносить подобное от собственного брата! На какое-то мгновение в Парисе закипела кровь, и он снова стал тем отважным юношей, который спустился с горы Иды, чтобы победить всех в дарданских играх. Подойдя к Гектору, он с обидой сказал:
– А ты, брат, все такой же бессердечный. Твоя душа непреклонна, как топорище в руках дровосека, обтесывающего бревна для кораблей. Ты говоришь о моей красоте и любовных чарах так, словно один ты все решаешь. А ведь это дар богов: я ничего не просил, боги сами меня ими наградили, как тебя они наградили силой и отвагой. Чего же ты от меня требуешь? Чтобы я сразился с Менелаем? И сразу погиб? Этого ты хочешь? Так знай, я и сам жажду того же. Скажи троянцам и ахейцам, чтобы они прекратили сражение и освободили нам площадку. Мы с сыном Атрея – любимцем Ареса – будем биться с оружием в руках до последнего вздоха. Победителю достанется Елена, а погибшему его соратники устроят достойное погребение. Все остальные, заключив мир, смогут вернуться к родным очагам и обнять своих детей и жен.
Я понимаю: вряд ли в самый разгар битвы, под градом стрел, камней и палочных ударов какой-нибудь воин, даже мифический, мог вести столь пространные речи. И все же именно так описывается эта сцена в «Илиаде» Гомера. А я лишь излагаю его стихи своими словами.
Гектор и Агамемнон, не теряя времени, прекратили сражение. С полчаса еще длилась неразбериха, отменялись и отдавались приказы, улаживались споры и оповещались передовые посты. Наконец ахейцы и троянцы отложили оружие и освободили площадку, чтобы оба мужа Елены могли оспорить свое право на нее в поединке на копьях.
– Что тут происходит? – спросил Леонтий.
– Царь Спарты и троянец Ахилл будут биться до последней капли крови, – ответил Гемонид. – Тому, кто победит, достанется и женщина, и все добро убитого.
