Весть о новом божестве разносили птицы среди лепестков цветущей весны. К нему выходили полные смирения толпы в ожидании явления бога. А он развешивал по солнечным склонам янтарные ожерелья виноградников и учил из черного лона земли извлекать золотистое чудо зерна. Из преклонения перед богом распространилась вера, что это его кровь – сок ясных и темных ягод и что это его тело – хлеб, рождающийся из таинственных глубин вспаханных борозд.
Таким образом мы обошли весь мир. Познакомились с людьми странными и опасными. Видели таких, у которых лицо взирало с живота, и таких, что во сне накрывались собственными ушами. Амазонки[64] с благодарностью воспринимали плодотворные объятия добродушных сатиров, а андрогины, у которых правая грудь мужская, а левая женская, смешались с процессией, то отдаваясь, как женщины, то гоняясь за вакханками в приступе мужской страсти. В покоренных странах в знак торжества водружали большие изваяния фаллосов.
За Дионисом шел Эрос, вдохновленный солнечным блеском виноградной грозди. Стрелы его не были нам опасны, ибо мы сами привыкли выходить навстречу любви и встречать ее улыбкой. Вчера ты убедилась, как нетрудно успокоить свою жажду, и даже Пан с его поэтическо-элегической душой в нашем обществе забыл грусть. Что касается сатиров, то любовь их воплощается в мимолетной вспышке страстей, которая впоследствии вспоминается без связи с каким-то конкретным образом. Дионис любил фракийского мальчика Ампелоса, а когда смерть призвала того, превратил его в виноградную лозу. И с тех пор, когда пьет сок, выжатый из виноградных гроздьев, он словно пьет душу возлюбленного.
Благосклонность богов приносит людям меньше счастья, чем это всем кажется. Дочь афинского крестьянина Икария – Эригона[65] повесилась, и Дионис поместил ее между звезд, где она блестит, как Дева. В момент смерти она не была уже девой, ибо съела несколько виноградин с куста, в которой воплотился сын Семелы: глотая сладкие ягоды, она наслаждалась богом и его семенем. Аура, спутница охот быстроногой Артемиды, по воле Афродиты отдалась Дионису, а родив близнецов, обезумела и ее еле оторвали от детей, которых она хотела съесть. Дивную Берою, дочь Адониса, перехватил у Диониса Посейдон, и наш господин должен был утешиться любовью Алфесибы, к которой явился в образе тигра. Прекрасная Никая сопротивлялась ему до тех пор, пока речную струю, из которой она пила, он не превратил в вино. Силен взглянул на миниатюрную Наис. С головой, склоненной к его стопам, она заснула, убаюканная его приятным голосом и диковинными рассказами. Ее маленькая головка не могла вместить сразу столько новых знакомых. Но стоило ему замолчать, она очнулась и с улыбкой сказала, что выслушала все.
