– Билли, жаба ты несчастная, что ты шутки шутишь над невинным младенцем? – Голос был до боли знакомым. – Парень, не лежи ты там, как Христос в Гефсиманском саду. Бросай сюда свои кости и расскажи нам хоть немножко о себе.
Перед ним возникло неотразимое, хотя и перепачканное грязью видение со светлой бородкой, в непромокаемом плаще с множеством пряжек и небольшим револьвером на поясе. Оно скорее походило на авиатора Первой мировой – воплощение пижонства и безумной отваги, – чем на пехотинца. Шарф на шее, разумеется настоящий шелк, обмотки на ногах, худое лицо, покрытое равномерным загаром. Волосы от жизни под открытым небом выгорели почти добела, глаза сохранили прежний сказочно-синий цвет.
– Привет, Джулиан, – Флорри не мог подавить внутреннего волнения. Как ни странно, довольно сильного.
– Боже правый, да это же Вонючка Флорри из нашего класса! Вонючка, это в самом деле ты?
– Он и сказал, что вроде приятель тебе, – объявил подошедший к ним рыжий. – Знай я это, я бы уж сбил его с ног, пока Боб-Глазок не начал по нему стрелять.
– Да если бы Боб-Глазок догадался, что это парень из Итона, уверен, он бы встретил его повежливее, – парировал Джулиан с новой, чуть насмешливой ноткой пижонской задиристости, которая, как догадался Флорри, была его здешним стилем. – Роберт, ты уже познакомился с Билли Моури, который называет себя нашим комиссаром? Он единственный человек из всех, кого я знаю, кто на самом деле прочел «Капитал». А это еще более странно, чем кажется, потому что это единственная книга, которую он читал. Во всяком случае, мою книгу он не читал. Собственно, он даже не слышал обо мне, по крайней мере он так утверждает.
– Комрад, – обратился к Флорри сам Билли, – если ты найдешь способ унять болтовню твоего приятеля, то окажешь революции огромную услугу. Как бы то ни было, рад тебя видеть. Мы здесь рады любому бойцу, к какому бы классу он ни принадлежал. Думаю, что кровь у тебя такая же красная, как у любого из нас. Я – здешний комиссар, во всяком случае, так меня называют. Только не спрашивай, почему эти ребята выбрали именно меня.
В его голосе прозвучала довольно ощутимая нотка тепла. Но не слишком сильная.
– Можешь не сомневаться, выбрали только для того, чтоб ты заткнулся со своим Карлом, как его там, Марксом, твоим небесным патроном. Пойдем, дружище, ко мне. С остальными ребятами ты можешь познакомиться позже. Они первые скажут, что не такие уж они важные персоны, чтоб отнимать у нас время.
