Розовски вспомнил смутно-знакомые лица в толпе и неопределенно хмыкнул.
– Навещал Хедву Дамари, – ответил он. – Когда-то мы были соседями. Почему бы не выразить ей соболезнования?
– Ну-ну, – проворчал инспектор. – А ты не можешь выбирать соседей осмотрительнее? И вообще: сколько можно повторять – ты рискуешь потерять лицензию. А то и загреметь за решетку. Пойми – это ведь не бытовое убийство, это гангстерская война. Тебе такая штука просто не по зубам.
Розовски с некоторым удивлением уловил отечески-увещевательные нотки в голосе бывшего коллеги.
– Я понимаю: твой стажер, и все такое… Кстати, как он себя чувствует?
– Жизнь вне опасности, – ответил Натаниэль. – Но пару недель проваляется в больнице… Извини, тут движение интенсивное, я отключаюсь, – Розовски бесцеремонно выключил телефон. Слушать нудные нотации Ронена не имело никакого смысла.
Выйди Розовски из дома Хедвы Дамари на каких-нибудь две минуты раньше, он, возможно, доехал бы до агентства без особых приключений. Но за эти две минуты огромный «мерседес» с прицепом, до верху груженным кока-колой вписался в трейлер, перевозивший новые легковушки. Результатом стала пробка примерно в полтора километра длиной перед въездом в Тель-Авив.
Поначалу Натаниэль намертво вцепился в руль, готовясь к рывку на любой освобождающийся пятачок впереди. Но потом расслабился, закурил и принялся лениво глазеть по сторонам, справедливо рассудив, что на ближайший час повышенное внимание за дорогой не принесет никакой пользы. Из радиоприемника вперемешку доносились рок-мелодии прошлых лет и сообщения Управления дорожной безопасности, из которых Натаниэль узнал, что «пробка на шоссе Пардес-Шауль – Тель-Авив, образовавшаяся в результате столкновения двух грузовиков, по всей видимости создаст трудности для движения в течение нескольких часов», а так же, что «на участке объездного шоссе движение так же затруднено». То есть, никакой возможности попасть в Тель-Авив до конца рабочего дня у Натаниэля не было.
– И черт с ним… – пробормотал Розовски, усаживаясь поудобнее и полуприкрывая глаза. – Бывают же у людей непредвиденные отпуска. Приходишь, например, к начальнику, а он тебе и говорит: «Свободен, дружище, решили дать тебе трехдневный отдых»…
Следует сказать, что время от времени Розовски испытывал ощущение странной раздвоенности. Он чувствовал себя так, словно является мальчиком на побегушках у самого себя – начальника. Признавшись однажды в этом ощущении собственным подчиненным, Натаниэль увидел в их глазах сочувственное выражение, разозлился и тут же снова стал начальником, то есть существом крикливым, вздорным и глупым.
