Итак, его величество проснулся, сел на постели и, нашарив шелковый шнур, принялся изо всех сил за него дергать.
Прибежал первый министр короля, имеющий привилигею подавать его величеству ночную вазу.
– Нет, не сейчас, – отмахнулся Людовик, зевая и потирая припухшие веки, – скажи лучше, мой верный де Брю… Этого, третьего посла в Светлом лесу… Также съели, как и предыдущих двух?
Де Брю низко поклонился, сверкая лысиной.
– Ваше величество, позволю себе заметить, что не съели, а загрызли. Смерть наступила от кровопотери и отсутствия сердца.
– Хм, – удивился Людовик, – а что, до этого печального случая сердце было в наличии? Что-то не замечал.
– Судя по всему, оно было, сир, и исправно гнало кровь, – де Брю опять распластался в поклоне, – если ваше величество изволит высказать мудрую мысль, то я должен взять бумагу и перо…
– Оставь, – устало промямлил король, – это не для записи. Скажи, де Брю, замену послу уже нашли?
Министр опечаленно вздохнул.
– К сожалению, сир, до сих пор нет. Никто не хочет ехать в Светлый лес, после трех убийств-то.
– Но моя верная леди Вьенн уже там, – возразил Людовик, – что же, мои храбрые мужи боятся того, чего не боится слабая женщина?
Де Брю счел за лучшее промолчать. А король, гневаясь, вскочил с кровати и принялся бегать по спальне, путаясь в длинных полах ночной сорочки. Он мелкой рысью миновал мраморную статую обнаженной девушки в полный рост, на плече которой до сих пор висел кружевной предмет нижнего белья его величества... Обошел изящный трельяж, уставленный бальзамами и притирками, затем вернулся к постели и пнул некстати подвернувшуюся под ноги ночную туфлю.
– Я приказал де Льону отправиться к эльфам! – слова горошинами рассыпались по полутемной спальне.
– Но он предпочел удрать на войну, ваше величество.
– Какую еще войну? Мое королевство ни с кем не воюет!
– Усмирять непокорных вассалов, сир.
– Ну, а граф де Коршетт? Где этот бездельник?
– Отправился в паломничество, сир, к Святой Горе.
– Что-то не припомню за ним излишнего благочестия!
Людовик замолчал, мысленно перебирая кандидатов в послы. А затем, когда наиболее подходящий был найден, принял величественную позу монарха размышляющего и, пронзив пальцем воздух в направлении де Брю, прогремел:
– Бери бумагу, мой верный де Брю!
И, дождавшись, пока министр подхватит чистый лист и перо с чернильницей, начал диктовать:
– …Повелеваю освободить из заключения маркиза Леона де Груста и под стражей же сопроводить в Светлый лес.
