– Вампир, – неуверенно повторила я, – это точно, Эвелина?
Девушка быстро одевалась, повернувшись к Этьену спиной.
– Помоги мне со шнуровкой, душка, – и, пока Этьен трясущимися руками возился с шелковыми шнурками, пояснила, – даю голову на отсечение, Агнесса. Эта треклятая леди исчезла из моих зубов, обратившись в туман. Понимаешь? Так что… Наверное следует рассказать обо всем его величеству.
– Но лаз ведет из дворца, – я с сомнением покачала головой, – что, если король и так знает?
– Думаешь, она приходит из королевских покоев? – на губах Альберта играла кровожадная улыбка хищника, – тогда нам с сестренкой стоит еще раз пройти по этому ходу. Вдруг там все-таки есть запасные лазейки, откуда и приходит вампиресса?
– Наверное.
Я села на край постели и взяла Этьена за руку.
– Ты как?
– Если честно, то бывало и лучше, – щеки у Этьена все еще были белыми, словно мел, – как подумаю, что она могла меня сожрать в прошлый раз…
– Не сожрала бы, – заверила Эвелина, – увела бы за собой и все. Одним вампиром больше, одним меньше…
– Да уж…
Я вздохнула. И вспомнила о том, что мне сказал Эдгар – что у него никогда не было выбора быть или не быть вампиром. Ему не дали возможности решить самому, как не оставляет выбора сама смерть.
– В любом случае, – голос Эвелины обрел обычную уверенность, – мы с Альбертом еще раз обыщем подземный ход, у нас-то чутье получше. А на следующую ночь… Надо позвать эльфийского мага.
На том и порешили. Но остаток ночи, конечно же, никто не спал – до рассвета мы просидели на веранде, любуясь призрачными облаками в темном небе и прищуренным глазом луны.
* * *
Какое все-таки счастье, когда о тебе помнят!
Я, прижимая к груди письмо, торопилась в «свой» уголок парка – на маленькую скамейку с видом на море.
Письмо от семейства де Лив принес утром Агатин воздыхатель – и, кстати, был немало раздосадован отсутствием у последней привычно-пышного бюста. Все из-за того, что Этьен переодевался в спешке и забыл о столь важной части туалета.
На так и незаданный вопрос эльфа Этьен сердито буркнул «у нас, людей, и такое бывает, завтра снова отрастет!», выхватил письмо и скрылся в доме. А голубоглазое дитя Светлого леса печально удалилось, то и дело оглядываясь и пожимая плечами.
И вот, наконец-то я одна – а в моих руках чуть помятый конверт с витиеватой подписью маркиза де Лив и аляповатой восковой печатью. С трудом переводя дыхание после быстрой ходьбы в гору, я плюхнулась на скамейку, дрожащими руками распечатала письмо и углубилась в чтение.
