— Да-да, это еще при мне переименовали, кажется…
— Тоник, а ты где, собственно, сейчас живешь?
— В Нью-Йорке. Я так люблю Нью-Йорк. Правда, мне приходится два часа ездить на работу. К тому же сейчас практически невозможно нормально продать квартиру. Я хотел купить дом за городом… поближе к работе, но… А ты был в Нью-Йорке?
— Да, и неоднократно…
— Что ж ты меня не нашел?
— Я подумал, раз ты не объявляешься, значит, не больно-то я тебе нужен. Но, должен признаться, когда бывал в Нью-Йорке, всегда внимательно всматривался в лица… Безотчетно… видимо, все же хотел тебя встретить. Ты молодчина, что приехал! Я рад, братишка, правда…
— О, Кутузовский! — воскликнул Платон. — Его не переименовали?
— Нет. Кутузов по-прежнему в чести.
Квартиру Платон не узнал. Только отдельные вещи. Отец любил антикварную мебель, и старший брат, похоже, унаследовал эту любовь.
— Красиво… Но не узнать… О, буфет на месте! Хорошо…
— Будешь жить в моем кабинете… Устраивает?
Стены кабинета были увешаны большими фотографиями. Все знакомо — вулканы, потоки лавы. Родион на фоне извергающегося вулкана…
— Все-таки помнишь еще свое прошлое? Или боишься забыть?
— И то и другое. А хочешь, я тебе свою спальню уступлю?
— Нет-нет, тут отлично.
— Ну что, сразу к столу или хочешь отдохнуть? Ты в самолетах спать можешь?
— Да. Я спал. А вот есть хочу страшно. Но сперва приму душ.
— Я покажу, где ванная.
— Родька, ты спятил? Я в этой квартире вырос. Найду как-нибудь.
— Прости, я сдурел. Там синий халат и синие полотенца твои.
— Спасибо!
— Думаю, посидим по-братски на кухне, а?
— Еще бы! Только на кухне!
Кажется, он нормальный парень, подумал Родион. И это здорово… Я действительно рад.
Через четверть часа Платон явился на кухню, чистый, свежевыбритый и уже одетый. Родион как раз ставил в микроволновку тарелку с нарезанным пирогом.
— Родька, ты что, научился печь пироги?
— Да нет, я на такие подвиги неспособен.
— Уже одно то, что ты не забыл, подвиг! А кто пек несущественно.
— Бульон будешь? И что ты пьешь?
— Ох, все-таки перелет сказался… Я же привез шикарный виски…
— А как насчет водочки? На черносмородиновых почках?
— От мамы осталась?
— Нет, конечно. Я сам настаиваю. А можно на апельсиновых корочках, на калгане…
— Родька, это попахивает «Старосветскими помещиками», — засмеялся Платон.
— О, ты помнишь Гоголя! Ценю, брат. Так что?
— Давай на черной смородине. Ну и запах… Ох, как вкусно… А бульон кто варил?
— Я. И мясо я приготовил, все кроме пирогов…
