И однако различіе между отдльными группами населенія, ютившимися на берегу, похожемъ на заполненную морской водой подкову, казалось ему огромнымъ. Отъ выступавшаго впередъ мыса Тарифы до гибралтарскихъ воротъ онъ видлъ однообразное единство расы. Слышалось веселое щебетанье андалузскаго говора, виднлись широкія съ отвислыми полями сомбреро, платки, облегавшіе женскіе бюсты, и пропитанныя масломъ прически, украшеныыя цвтами. Напротивъ — на огромной черно-зеленой гор, кончавшейся англійской крпостью, замыкавшей восточную часть бухты, кишла толпа разнородныхъ племенъ, царило смшеніе нарчій, настоящій карнавалъ костюмовъ. Тутъ были индусы, мусульмане, евреи, англичане, испанскіе контрабандисты, солдаты въ красныхъ мундирахъ, моряки всхъ странъ. Вс они тснились на узкомъ пространств между укрпленіями, подчиненные военной дисциплин., Утромъ посл пушечнаго выстрла отворялись ворота этой международной овчарни; а вечеромъ подъ громъ орудія они снова запирались.
А рамкой для этой полной безпокойства и движенія пестрой картины служила на дальнемъ горизонт, за чертой моря, цпь возвышенностей, мароккскія горы, берегъ пролива, этого наиболе люднаго изъ всхъ большихъ морскихъ бульваровъ, по голубымъ дорожкамъ котораго то и дло мелькали большіе быстрые корабли всхъ національностей и всхъ флаговъ, черные океанскіе пароходы, прорзающіе волны въ поискахъ гаваней поэтическаго Востока или направляющіеся черезъ Суэзскій каналъ въ безпредльный, испещренный островами, просторъ Тихаго Океана.
Въ глазахъ Агирре Гибралтаръ былъ какъ бы отрывкомъ далекаго Востока, ставшій ему на пути, азіатская гавань, оторвавшаяся отъ материка и прибитая волнами къ европейскому берегу, какъ образчикъ жизни отдаленныхъ странъ.
Онъ остановился въ одномъ изъ отелей на Королевской улиц, идущей вокругъ горы; то было какъ бы сердце города, къ которому сверху и снизу притекали, словно тонкія жилы, переулки и переулочки. На зар онъ просыпался, испуганный утреннимъ выстрломъ изъ новйшаго орудія, сухимъ и жестокимъ, безъ гулкаго эхо, какое вызываютъ старыя пушки. Дрожали стны, содрогался полъ, звенли стекла, качались ставни и нсколько мгновеній спустя на улиц поднимался все боле разраставшійся шумъ спшащей толпы, топотъ тысячи ногъ, шопотъ негромкихъ разговоровъ вдоль запертыхъ, безмолвныхъ зданій. To были испанскіе рабочіе, приходившіе изъ Ла Линеа на работы въ арсенал и крестьяне изъ Санъ Роке и Альхесирасъ, снабжавшіе жителей Гибралтара овощами и плодами.
