- Мушкетер, ты плохо покрасил. Надо еще раз. А где часовой? - Он взял в руки палку, которая изображала у нас ружье. - Кто должен по графику?
- Я, - отозвался Назар.
- Почему не стоишь?
- Да ведь все собрались. Зачем охранять?
- А если кошка прорвется? Такой тебе трафарет намалюет. И вообще - что за разговорчики? Был приказ - и стой. Или для тебя дисциплины нету?
- Есть для него дисциплина, - вмешалась Вика. - Только он слушается меня, а я твой приказ отменила. И вот что я скажу, Черданцев! - Она встала посередине круга, словно отделив Бориса от нас, и продолжала решительно: - Хватит тебе командовать. Ну, кто ты таким? - Она прищурилась и рассмеялась. - Генерал, да? - И сразу повернулась к нам. - А где видано, чтобы пионерами руководил третьегодник? Где видано, чтоб наравне с начальником штаба был какой-то третьегодник, я вас спрашиваю?
Она нарочно высмеивала Бориса, слишком часто повторяя обидное для него слово «третьегодник». Но она говорила правду - нигде никогда третьегодники не руководили пионерами. И Борис не стал с ней спорить.
- Ладно, - сказал он так, словно это нисколько его не трогало. - Можешь командовать одна. Я и сам не хочу!
Он рубанул палкой по кусту сирени - упали на землю сбитые веточки и листья. А он размахнулся еще и швырнул палку вверх. Взмыла она выше телеграфных проводов, задела за них. Кувыркнулась в воздухе. Провода закачались, запели. А палка плюхнулась на дорогу, подняв пыль.
- Куда же ты, стой! - крикнул Назар. Но Борис уходил, не оглядываясь.
- Боря, - рванулась Люся.
Он прибавил шагу. И вот-вот скрылся бы за углом забора. Только в это время донесся голос Черданихи: «Бори-ис!»
Борис услышал ее и круто изменил направление: побежал через зеленый пустырь к обрыву - лишь помаячила голова, словно покатился вниз черный шарик. Черданиха выскочила из-за угла, пересекла пустырь и остановилась у обрыва.
- Разбойник! Не слышишь, зову? Дядя Родион требует. Ну, погоди, паршивец, погоди, вернешься. - Она погрозила кулаком и, проходя мимо, накинулась на нас. - А вы что глазеете? Выставились как на параде! Все с матерями так разговариваете? Погодите, и до вас доберусь.
Мы молчали.
А Вика подошла к бархатному креслу, которое стояло в стороне у забора, и развалилась в нем ни с того ни с сего.
- Видите, - сказала она, - какой Черданцев противный? Даже с матерью разговаривать не захотел. - Никто из нас ничего не ответил, и Вика усмехнулась. - И вправду, как на параде, выставились. Языки проглотили? А ну! - вскочила она со своего трона. - Кончилась двойная власть! Разведчики, собирайтесь на свою группу и решайте. Ты, Цыпкин, становись часовым. А ты, Вельский, - обратилась она к Сашуне, - домажь дверь.
