- У нас из буржуазной обстановки есть всего одна вилка. Много ли в ней уюта?
- Ничего, главное - стол. Покрасим яйца, испечем куличи...
- А ты умеешь?
- По книжке можно. У нас две ножки шкафа подперты толстой поваренной книгой.
- Здорово удумано, - крякнул Подходцев. - В конце концов, что мы не такие люди, как все, что ли?
- Даже гораздо лучше.
* * *
Луч солнца освещал следующую картину: Подходцев и Громов сидели на полу у небольшой кадочки, в которую было насыпано муки чуть не доверху, и ожесточенно спорили.
Сбоку стояла корзина с яйцами, лежал кусок масла, ваниль и какие-то таинственные пакетики.
- Как твоя бедная голова выдерживает такие мозги, - кричал Громов, потрясая поваренной книгой. - Откуда ты взял, что ваниль распустится в воде, когда она - растение.
- Сам ты растение дубовой породы. Ваниль не растение, а препарат.
- Препарат чего?
- Препарат ванили.
- Так... Ваниль - препарат ванили. Подходцев - препарат Подходцева. Голова твоя препарат телячьей головы...
- Нет, ты не кричи, а объясни мне вот что: почему я должен сначала "взять лучше крупитчатой муки 3 фунта, развести 4-мя стаканами кипяченого молока", проделать с этими 3-мя фунтами тысячу разных вещей, а потом, по словам самоучителя, "когда тесто поднимется, добавить еще полтора фунта муки"? Почему не сразу 41/2 фунта?
- Раз сказано, значит, так надо.
- Извини, пожалуйста, если ты так глуп, что принимаешь всякую печатную болтовню на веру, то я не таков! Я оставляю за собой право критики.
- Да что ты, кухарка, что ли?
- Я не кухарка, но логически мыслить могу. Затем - что значит: "30 желтков, растертых добела"? Желток есть желток, и его, в крайнем случае, можно растереть дожелта.
Громов подумал и потом высказал робкое, нерешительное предположение:
- Может, тут ошибка? Не "растертые" добела, а "раскаленные" добела?
- Знаешь, ты, по-моему, выше Юлия Цезаря по своему положению. Того убил Брут, а тебя сам бог убил. Ты должен отойти куда-нибудь в уголок и там гордиться. Раскаленные желтки! А почему тут сказано о "растопленном, но остывшем сливочном масле"? Где смысл, где логика? Понимать ли это в том смысле, что оно жидкое, нехолодное, или что оно должно затвердеть? Тогда зачем его растапливать? Боже, боже, как это все странно!
Дверь скрипнула в тот самый момент, когда Громов, раздраженный туманностью поваренной книги, вырвал из нее лист "о куличах" и бросил его в кадочку с мукой.
- На! Теперь это все перемешай!
