Тем не менее генерал счел за лучшее не слишком доверять торговцам. Каждый из них по очереди, под конвоем четырех солдат и офицера, во избежание бегства, был отведен на свою квартиру и отпущен только тогда, когда у генерала оказывалось в руках две тысячи пиастров. Это происходило до тех пор, пока генерал не собрал всю назначенную им сумму.
В зале под конец остались только старик Лайонел Фишер и генерал.
- О, сеньор, - с упреком сказал Лайонел, - как это могло случиться, чтобы вам, который до сегодняшнего дня был всегда так добр к нам, пришла мысль так жестоко обойтись с нами?
Генерал рассмеялся.
- Неужели вы думаете, что я привел бы свою угрозу в исполнение? спросил он, пожав плечами.
Негоциант в отчаянии ударил себя по лбу.
- Ах! - воскликнул он. - Мы - идиоты!
- Карай! (Черт побери! (исп.)) Вы, однако, очень плохого мнения обо мне, сеньор. Я не способен на такие вещи! - добавил генерал.
- А-а! В таком случае, игра вами выиграна еще не окончательно.
- Каким образом?
- Очень просто: я ведь еще не заплатил!
- И что это значит?
- Это значит, что так как я теперь знаю, что не рискую ничем, то и платить не стану!
- Помилуйте! Честное слово, я считал вас умнее!
- Почему? - спросил Лайонел.
- Как? Вы не понимаете, что трудно решиться совершить казнь тридцати человек и привести ее в исполнение, но если дело касается только одного человека, при этом имеющего на своей совести не одно дурное дело, то его казнь должна казаться лишь актом справедливости, перед совершением которого колебаний быть не может!
- Итак, вы прикажете расстрелять меня?
- Без малейших угрызений совести!
- Хорошо, генерал! Сознаюсь, вы положительно умнее меня.
- Вы мне льстите, сеньор Лайонел.
- Нет, я только говорю то, что думаю; это была ловкая игра!
- Вы - знаток в таких делах, - ответил генерал.
- Благодарю вас, - сказал коммерсант с улыбкой. - Чтобы избавить вас от труда казнить меня, я сам себя казню. - И с этими словами он с добродушным видом вынул из своего бокового кармана бумажник, битком набитый процентными бумагами, и выложил на стол две тысячи пиастров.
- Мне остается только поблагодарить вас, - сказал генерал, пряча банкноты.
- И мне тоже, ваше превосходительство, - сказал Фишер.
- За что же?
- За преподанный вами урок, которым я постараюсь воспользоваться впредь.
- Берегитесь, сеньор Лайонел, - сказал под конец генерал, - вы можете напасть на человека с совсем иным характером, нежели у меня.
