— Ты прав, так оно и есть. Видишь ли, я все еще до конца не готов принять телепатию для себя лично. Но заниматься этой проблемой хочу, как и прежде. Трудность состоит в том, что большинство из моих друзей, решивших себя посвятить этой проблеме, до сих пор не могут представить себя в обществе, где все мысли открыты. А работать на Земле, как ты сам понимаешь, стало практически невозможно. В то же время покидать такую привычную и удобную планету, как наша, ни у кого нет желания. Вот и решил обратиться к тебе, может у тебя найдется какое либо приемлемое для нас решение?
— Я не помню, рассказывал ли я вам, как появилась планета Мечты? Я создал ее сам, не догадываясь об этом. Я могу предложить вам и вашим друзьям точную копию Земли в этой звездной системе. Вместе со своими учениками я могу воссоздать точную копию, а не подобие созданное мной. И небольшое расстояние до нашей планеты позволит вам находиться поблизости от исследуемого материала. И полное содействие в создании условий жизни и работы, а так же немедленное возвращение на настоящую Землю при желании, я и мои друзья можем вам гарантировать.
— Мысль интересная, и как всегда грандиозная, что впрочем, в вашем духе. Но я не могу решать за всех, вы дадите нам время на обдумывание, или, подождав, отвернетесь, как отвернулись от Земли?
— Вы все-таки меня упрекаете. Конечно же, я подожду, столько, сколько вам понадобится. И от Земли я, поверьте, не отвернулся. Я пытаюсь только спасти то, что с таким трудом создано, не вызывая дополнительных конфликтных ситуаций. Я и сам до сих пор не уверен в правильности нашего решения, но не вижу пока другого варианта. К тому же этот совпадает с моими мыслями о необходимости расселения человечества по многим мирам, чтобы обезопасить нашу вселенную от посягательств антиразума. Мне казалось, что найденное нами решение верное. Но сейчас я уже в этом не уверен. Постоянно преследует ощущение сделанной ошибки.
— Я рад, что все обстоит именно так. Честно говоря, я засомневался. Заподозрил вас в обиде на человечество. Да и не мудрено. Вы подарили ему вечность, а оно отвернулось от вас. Наверное, я бы на вашем месте обиделся. Я рад, что ошибся. А теперь позвольте откланяться, мне надо хорошо подумать.
Последовавшая за этим ночь была удивительна и беспокойна. Макс спал и грезил, как наяву. Ему снилась Велия. Его удивительная и необыкновенная возлюбленная. Она снова была с ним. Снова была в образе человека. И, как и в первую их встречу Макса тянуло к ней. Ему представлялась их близость. Все те ощущения, которые он испытал, повторялись со всей полнотой чувств и ощущений. Внезапно пропало все, вокруг сгустилась пустота, и сквозь ее вязкость появилось ощущение контакта с чем-то совершенно новым, необъяснимым. Чужие мысли возникли прямо в голове, но в то же время это не были совсем уж чужие мысли. Прежде всего, возникли последние слова Юрия Алексеевича о том, что Макс бросил Землю. Снова появилась горечь, какое-то подобие обиды, и сразу же возражение, что это не так, что не бросал он своей родной планеты. Тяжесть предстоящего решения и ощущение его близости придавили разум тяжелым грузом недосказанности. Как в вязком киселе шевелились мысли совершенно не относящиеся к делу, и сквозь все это ярким светлячком высвечивалось решение. Чужое присутствие надвигалось и ширилось, и, наконец, в голове зазвучал голос, до боли знакомый, и все же не определимый.
