И настанет день - Сергей Юрьевич Власов

Сергей Власов

И настанет день

Глава 1. Встреча.

Он не хотел мириться с несправедливостью, не хотел и не мог. Вся природа бунтовала в нем, если на его глазах творилась несправедливость. В эти моменты он мог выйти из-под контроля разума, и потом даже не вспомнить, что же он делал. Но дела его никогда не вызывали в нем протеста. Он сам ни разу не сделал того, что бы потом было, по его оценке, несправедливым.

Даже в моменты затмения, когда он подчинялся непонятно кому, но только не своему разуму, он не творил зла для окружающих. Как это происходило, и кто руководил действиями его тела, он не знал, и даже не в силах был понять, но всегда доверял такому своему состоянию, раз и навсегда уверившись, что так будет лучше. Внешне он был молод, ему едва исполнилось двадцать три года, но иногда ощущал себя древним старцем. Пониманию жизни он учился у родителей, прекрасных людей, всю жизнь честно отдавших своей стране, не жалевших ни сил, ни здоровья на благое дело. Сын был единственный, и много времени уделялось ему.

Но не воспитанию, как принято его понимать, а обучению. С самого детства он чувствовал себя равным в семье, пусть меньше знающим, но имеющим право голоса. К нему всегда прислушивались, и если не принимали его слова к действию, то и никогда от них не отмахивались.

Всегда терпеливо объясняли, в чем он был не прав, всегда помогали разобраться в том, что он не понимал, и никогда не называли его ни дураком, ни глупым. Самым большим наказанием было то, что ему говорили, 'Ты не прав, постарайся разобраться в своей ошибке'. И, хотя родители чаще всего замолкали после этих слов, ему всегда позволено было подойти и спросить, если чего не понимал. Ответ он получал всегда, но попытки настоять на своем, всегда оставались без ответа, как будто ему объявляли молчаливый бойкот. Он потерял своих родителей сразу, в один день и мать и отца. Они ехали навестить его в город, где проходили его институтские занятия, и не доехали. Поезд попал в аварию, даже тела родителей не удалось опознать, но их больше не было, он это знал. Никогда бы они не пропали бесследно, если бы были живы. Иногда во сне, или в предсне, они приходили к нему, он даже мог поговорить с ними, узнать их мнение, но точно сказать, что это не его мечты, он не мог. У него оставались родственники, и некоторых он даже по-своему любил, но настолько близких людей, как его родители, у него не было. Эта потеря, и то, что по отношению к нему со стороны родителей никогда не было несправедливости, и сделали его настолько своеобразным. Он родился и вырос в правде. Не только не хотел врать, но даже и не умел. Стыд жег его при малейшей попытке солгать, и это тут же отражалось на лице. Даже чужая ложь вызывала в нем стыд. Что это я все он, да он, Алексеем звался этот человек.