Я поскорее оделся и спустился с крыльца в сад. Сел на скамейку и замер, стараясь не вспугнуть птиц, но тут же услышал их тревожные, сердитые крики.
«Только тебя здесь не хватало, — бушевали синицы. — Неужто ты хочешь помешать нам?! Ведь ты тот добрый человек, что помогал нам зимой. Ты человек, которому мы верили и которого любили!» Пристыженный, я поспешил удалиться.
День за днем птицы летали по саду и придирчиво осматривали то одно, то другое дерево, заглядывали в старый скворечник, в почтовый ящик на заборе. Нелегко им было найти подходящее место для гнезда. А быть может, мешала разборчивость молодой хозяйки.
Как-то, возвращаясь от друзей, я приметил на стене дома синицу. Она уперлась в бревно лапками и выдергивала клювом паклю. Набрала целый пучок и — стрелой к раскидистой липе, юркнула в дупло. «Так-так — смекнул я. — Значит, соседи!» Затем синица отлетела в сторонку, расправила на груди черный галстук и начала вечерний концерт.
С рассвета до сумерек трудились птицы: таскали соломинки, перья, мох, тонкие стебельки трав… Красавец самец неотступно следовал за своей подругой и подавал ей строительный материал прямо в клюв. А пока она занималась благоустройством жилища, развлекал ее звонкими, мелодичными песнями.
Всех месяцев звончее
Веселый месяц май…
А. К. Толстой
Синица никогда не смотрит искоса, диковато. Взгляд ее прям, смел и дерзок. Да и жизнь птицы полна хлопот, риска, неожиданностей.
Вспоминается такой случай. В мае я видел, как счастливый отец, покачиваясь на бельевой веревке у сарая, охранял свое гнездо от непрошеных посетителей. Он никому не разрешал приближаться к заветному дереву, где в дупле сидела его подруга.
По временам «зимний кузнечик» резко взмахивал крыльями и цыкал то на темногрудых забияк-воробьев, то на пересмешников-скворцов, то на серых пронырливых мухоловок. На беду, в сад залетела коварная сойка. Важно уселась на березу и начала приглядываться: «Чем бы поживиться? Чье бы гнездо разорить?» Что тут произошло с синицей! Она приняла воинственную позу, вытянула шею и, словно ястребок, стала наскакивать на врага.
Хохлатая разбойница попятилась и, не выдержав натиска малой птахи, неуклюже сорвалась с ветки и полетела. Мне показалось, что сойка в тот миг хотела бы провалиться сквозь землю. А храбрец то и дело нагонял ее, норовил клюнуть и пронзительно кричал. Когда опасность миновала, синица вернулась на прежнее место, но долго еще возбужденно посвистывала. Наверное, она рассказывала птицам, как много ей пришлось только что пережить.
