Волгин уселся на краю посадочного поля. Елена и Витька были уже далеко – там, где стояли аграпланы. Отсюда женщина выглядела совсем прежней, такой, как тогда, когда он впервые сказал ей о любви, но ее очередной приступ нерешительности…
Волгин вздохнул. Рейсовый дирижабль еще стоял у подножия мачты. Вот он начал медленно, едва заметно для глаза, увеличиваться в объеме. Невидимые извне устройства, преодолевая огромное давление наружного воздуха, упрямо раздвигали плоскости в ромб, и дирижабль, подчиняясь возникшему в его непроницаемом теле вакууму, отделился от прочной, устойчивой земли и пошел вверх, в свою среду. Тихо дышали моторы. Подъем становился все стремительнее, вот машина легла на курс – какая-то из граней ослепительно блеснула на солнце, – а вскоре стало уже трудно сказать, где именно скрылся легкий корабль, дешевый настолько, что даже аграпланам не удалось полностью вытеснить его. Дирижабль оставил здесь эту женщину, вместо того чтобы увезти ее с собой, – и черт бы побрал все эксперименты!
Нет, так нельзя, – одернул Волгин сам себя. Конечно, решающий опыт лучше всего ставить на себе самом. Но поскольку в данном случае это невозможно…
Значит, на Елене?
Кто мог придумать такое, какой хитроумный джин так запутал нити? Громадная машина института разогнана на полный ход, и если сейчас стремительно затормозить, неизбежны жертвы, не говоря уже о потере скорости. Насколько легче Корну, который экспериментирует с машинами, хотя бы и разумными. Там совесть может оставаться чистой.
А здесь – нет? Значит, должна быть причина. В чем дело? В опасности? Ее нет, в этом ты уверен, все испытано, все подогнано. Не в этом дело. Непонятно, в чем. И все же – нет полной уверенности. А она нужна, как глоток воды в пустыне…
Волгин снова мельком вспомнил Аль Бухори, который щедро засеял его память всеми этими джинами и оазисами. А затем, по сходству судьбы, припомнил и Маркуса, погибшего куда глупее, чем утонченный и мудрейший узбек. Бухори кинулся в своей машине прямо на песчаную цунами, впервые увиденную ими как раз на Галетее. Он ухитрился-таки спасти поселок, хотя даже надежда на такой исход казалась нелепой. Он выполнил задачу; он показал, как вообще надо выполнять задачи.
Бухори… В последнюю минуту связь донесла до разведчиков, молча ожидавших конца, высокий голос. Он читал строки Хайяма чуть нараспев, как предки Аль Бухори некогда декламировали суры Корана. Это было последнее от Бухори; гигантская песчаная гора выросла на месте его гибели, так что людям не пришлось ставить памятник.
