Они говорят и говорят, а я не в силах их остановить.
Пока ничего не знаешь, живешь, как живешь. Стоит вникнуть в проблему, и ты вокруг видишь только ее. Мне кажется, что все люди делятся на три категории — убийц, их жертв, самоубийц. Если ты не принадлежишь ни к одной из них — просто еще не успел. Так думаю я, просыпаясь в холодном поту. Интересно, в какую категорию попаду я?
У меня есть альтернатива, но нет выбора.
Каждый раз, когда я возвращаюсь в отель с новым ворохом газет, я ожидаю увидеть номер, перевернутый вверх дном. Так всегда бывает в книгах и фильмах. Герой возвращается после вылазки в город, а его квартира или номер в гостинице напоминает поле битвы. Там обязательно успевает побывать либо смертельный враг героя, либо полиция. И устроить жуткий беспорядок, так ничего толкового и не найдя. Я ожидаю увидеть нечто подобное.
Это просто расшатанные нервы.
Это просто стереотип мышления, привитый современным искусством.
Это просто фантазии ребенка, начитавшегося страшных сказок.
На самом деле, номер всегда оказывается в полном порядке. Все разложено по полочкам, отмыто, вычищено, опрыскано средствами дезинфекции. Запах химии и освежителя воздуха. Как будто здесь никто никогда не жил. Я думаю, что так оно и будет после моей смерти. Все следы моего пребывания будут старательно уничтожены, чтобы не портили жизнь тем, кто придет после меня. Им захочется стерильности и химической свежести, а я — что-то вроде подозрительного пятна на простыне. И все мои творения — не больше чем полная окурков и осклизлой серой мерзости пепельница в чистом номере. Дрянь, которую не удосужились вовремя убрать перед въездом новых гостей. После меня кому-то придется обработать кусочек мира средствами для мытья стекол, растворителями ржавчины, средствами для удаления жирных пятен, растворителями краски, универсальными средствами для мытья полов, для очистки и полировки мебели, хорошим стиральным порошком… Добро пожаловать в мир, очищенный специально для вас, ребята! Только помните — когда-нибудь и по вашим делам пройдутся тряпкой, смоченной в щелочном растворе.
Один раз, когда на меня накатывает тоска по своей милой квартирке, где никто не уничтожает следы моего существования, эту наскальную живопись гомо сапиенс, и я оказываюсь рядом с многоквартирным домом, в котором жил совсем недавно, я замечаю машину, стоящую под моими окнами и двух крепких ребят в ней. Один из них курит, другой пьет чай из жестяной банки, и оба время от времени зорко поглядывают по сторонам. Я едва успеваю нырнуть за угол и думаю, что вряд ли когда-нибудь посижу в своем продавленном кресле, притащенном со свалки, и посмотрю на мигающую рекламу джинсов Edwin. Я почти скучаю по соседу-меломану и почти раскаиваюсь в том, что сделал с ним.
