Люди схлынули, поезд с Иркой унесся, и Мамзелькина с Матвеем остались на опустевшей станции.
– Принес? – спросила Аида у Матвея, оборачиваясь к нему. – Давай сюда!..
Багров сунул руку под свитер.
– Не здеся! Пошли отойдем! – сказала Плаховна и решительно направилась к будке дежурной по эскалаторам.
Почему-то будка оказалась пустой. Мамзелькина решительно вдвинулась внутрь, уселась на стульчик, развернув его к Матвею, и протянула ручку.
– Вначале сердце! – потребовал тот, успев по дороге набраться решимости.
Аида Плаховна задержала на нем лукавые глазки, но спорить не стала. Сунула руку в рюкзак и отдала банку. На этот раз банка не упрямилась, и пальцы сквозь нее не проходили. Была холодной и абсолютно заурядной. Все говорило о том, что прежде, до сердца, в ней помещались огурчики или малиновое варенье.
– Хранить в прохладном месте, но не замораживать! – сказала Мамзелькина насмешливо. – Давай тапереча ты!
Получив плащ, Аида Плаховна встала со стульчика, цепкими, как у бывалой гардеробщицы, ручками взяла его за вешалку и встряхнула.
– Ишь ты, как измялси! Разве ж можно так к весщам относиться? Ишшо б в ботинок запихал! – произнесла она с укором.
Придирчиво ощупала подкладку, сняла с рукава нитку, озабоченно оглядела дырку на рукаве.
– А еще женщина называется! Хоть бы раз в год перетряхнула! – сказала она, явно имея в виду Фулону.
Матвей был убежден, что спокоен, но внезапно ощутил ладонями дрожь. Посмотрел и увидел, что сердце бьется так, что едва помещается в тесной банке.
Аида Плаховна на банку не смотрела, но почему-то начала поочередно трогать все пуговицы. Багров видел, как ее большой палец с ломким желтоватым ногтем испытующе скользит по ним.
– А пугвачки-то! пугвачки какие! Блестяшшенькие! Крясота, да и только! – ехидно сказала она Матвею.
Сердце прыгнуло так, что едва не сорвало крышку. Чтобы не выдать себя, Багров опустил руку, но и так ощущал, как банка дрожит.
– Ну все? – сказал он намеренно грубо. – Иду я?
– Иди ты! – ласково повторила Мамзелькина. – Погоди-ка! Подержи плащик секунду, будь добренький!
Матвей удивленно взял плащ, не понимая, что старуха собирается делать. Пробормотав, что можно бы и косой, да только народ вокруг больно слабонервный, Аида Плаховна достала из кармана маленький, не длиннее пальца, раскладной ножик и ловко подпорола подкладку в том месте, где прежде ее ощупывала.
Затем сунула внутрь руку и извлекла крошечную, с два ногтя, фигурку. Фигурка была из толстого непрозрачного стекла, но даже и оно не могло скрыть, что внутри что-то сияет.
