Мамзелькина мельком взглянула на нее и, вполне удовлетворенная, упрятала в карман. Матвей не успел ничего толком рассмотреть.
– А плащ? – отупело спросил он.
– Он мне не нужен, – сказала Аида Плаховна.
– Как?
– Хочешь сам носи, хочешь Фулоне верни! Нам чужого не надоть! А пугвачки упертые береги! Нетеряющиеся они. Лысая Гора, массовая штамповка. И как отодрать ухитрился? На одной нитке висеть будут – не оторвутся! – сказала Мамзелькина, с нескрываемой насмешкой посмотрев на Матвея.
Закинув на плечо рюкзачок, Аида Плаховна сунула косу под мышку и исчезла. Багров остался один у пустой эскалаторной будки на станции «Комсомольская» с никому не нужным плащом на руке.
Глава 9
Нравственные качели
Перемещение армии фиксируется не по коннице, а по пешему рядовому солдату. И солдат этот не юный поджарый марафонец, а дядечка средних лет, бывший слесарь или настройщик роялей, да еще и страдающий гастритом или плоскостопием. Куда он дотопал – там и армия. Так и человек оценивается не по исключительному поступку, а по рядовому. Человек не такой, какой он с президентом на вручении ордена, а такой, какой он с нелюбимой, достающей его теткой на кухне.
Эссиорх
Ромасюсик и суккуб Хнык приехали в три часа дня на бетономешалке.
– Би-би! Бу-у-у-ууууу! – донесся восторженный вопль из кабины.
Бетономешалка снесла два столба рядом с резиденцией на Большой Дмитровке и поневоле остановилась.
– Больсе не биби! – поведал все тот же голос.
Дверца с грохотом отвалилась, и из кабины выбрался Зигя. Очень довольный. Уже после Зиги из кабины вывалились придавленный Мамай, бледно-зеленый Ромасюсик и, как всегда, бойкий суккуб Хнык.
Обещая Зиге шоколадку, Ромасюсик и Хнык заманили бедолагу в резиденцию, где его поджидал Пуфс. Увидев хозяина, Зигя завопил и попытался вышибить плечом дверь, но увы… Дверь коварно сместилась и подставила вместо себя стену.
Пуфс коснулся его ноги, и Зигя застыл, таращась в пустоту похожими на пуговицы глазами.
– Мы все сделали! – похвастался суккуб Хнык, стараясь понадежнее отпечататься в зеркальных очках нового начальника.
– Нет, это мы все сделали! – оспорил Ромасюсик. – Я догадался угнать бетономешалку! Я!
– Протестую! Слово «грузовик» первым произнес я! – взвизгнул Хнык.
– Бетономешалка – больше, чем грузовик. Грузовиков миллионы. А она яркая, она вертится! Зигя едва увидел – сразу клюнул! Валькирия даже сандестэндить не успела, куда он подевался! – заявил Ромасюсик.
Хнык, которого нагло задвинули на задворки чужого успеха, не выдержал.
