– Нет, я никогда никого не любил, хотя раз или два воображал, что любовь посетила меня… И прошу тебя, не зови меня мистер Гоббс.
– Но почему?
– Твои нежные губы не должны произносить столь неблагозвучное имя.
– Но ведь ваше имя Гоббс…
Сэр Мармадьюк сморщил свой благородный нос. Он уже жалел, что не выбрал себе более достойный псевдоним.
– Зови меня, ну, скажем… Джон.
– Но, – она качнула головой, – я не могу вас так называть, ведь мы знакомы столь недолго. А такое обращение бесцеремонно, не правда ли?
– И все-таки зови меня просто Джон, – улыбнулся он. – И расскажи мне о себе.
– Хорошо, но по правде говоря, сэр, моя жизнь не слишком интересна. Я всего лишь простая девушка, присматриваю за фермой, убираю дом и по воскресеньям хожу в молельный дом. Моя жизнь действительно ничем не примечательна.
– Но готов поклясться, она приятна и безоблачна.
– Нет, тут вы не правы, сэр, ибо у меня немало грехов – я упряма, горда и часто даю волю своему гневу. Вот вчера, например, я наградила подзатыльником Пенелопу лишь за то, что она опрокинула горшок со сливками. Я довела бедняжку до слез, а потом и сама разревелась, после чего всю ночь молила Господа простить меня!
– Не сомневаюсь, что твои молитвы были услышаны!
– Вряд ли! – Ева горестно покачала прелестной головкой. – Потому что уже сегодня я оттаскала Джоан за волосы за испорченное масло! Воистину я несчастнейшая из грешниц, неспособная к милосердию. Вот я убежала из дому, бросила своих стариков, а ведь это нечестно и подло, мистер Гоббс! Но я так хотела побывать в Лондоне и увидеть Воксхолл! О, мистер Гоббс, если бы вы знали…
– Но ведь ты любишь свои родные места?
– Да! Всем сердцем! Запах свежего сена, предрассветное пение птиц, закатное солнце над лесом, шепот ручья – я и вправду люблю все это. И все же Лондон, его чудесные улицы, его дворцы и… Воксхолл… О, мистер Гоббс!
– Неужели ты не можешь звать меня просто Джоном?
– Могу, сэр, но все же мы знакомы столь недолго, а вы джентльмен, настоящий джентльмен!
– Ты судишь по моей одежде?
– Нет, скорее по вашему лицу. Оно полно достоинства, а ваши манеры – они столь величественны!
– У тебя есть сестра или брат?
– Сестра, сэр. Бедная Табита.
– Значит, умерла? Прости меня, дитя мое!
– Умерла? Нет, слава Всевышнему, она жива и здорова, но мои дядья постоянно твердят, что лучше бы она умерла. Видите ли, моя бедная сестра вышла замуж за… – Ее голос понизился до стыдливого шепота – за актера! И дяди не позволяют мне видеться с ней.
