— Белого неглиже, — продолжал граф, — с розоватой каймой — под цвет твоей кожи, — и украшенного серебристым шитьём.
Полина села в ванне, и из белой пены показались изящно закруглённые груди.
— Аксель, ты гений! — воскликнула она. — Чудесно-пречудесно! Почему я сама до этого не додумалась?
— Ты не видишь себя со стороны — так, как вижу я, — ответил граф.
— Как только выйду из ванной, немедленно закажу такое! — воскликнула принцесса. — Белое с розовым и с серебряным шитьём! И к нему я, конечно, украшать голову серебристыми лентами!.. Поль, — громко приказала она, и Аксель услышал наверху тяжёлые шаги великана-негра.
— И кому ты поручишь этот заказ? — спросил граф, когда принцесса встала в ванной — прямо под дырой в потолке, откуда должна была литься вода.
— Разумеется, той же девушке, что уже сшила мне одно великолепное неглиже, — ответила принцесса. — Пошли за ней слугу. И немедленно! Она нужна мне как можно скорее!
— Могут возникнуть трудности, — с сомнением заметил граф.
— Трудности? — переспросила принцесса. — Какие?
Говоря это, она поправляла шёлковую купальную шапочку.
— Швея, вчера принёсшая это неглиже, — ответил граф, — едва выйдя из будуара, упала в обморок — очевидно, от недоедания. Мне стало жаль её, и я отправил её домой в своём фаэтоне.
— Ну, теперь-то она уже наверняка оправилась, — равнодушно заметила принцесса.
— Кучер сообщил мне, что, вернувшись домой, девушка узнала, что её мать умерла, — продолжал граф. — Возможно, в подобных обстоятельствах ей придётся прекратить работу и переехать к родственникам в провинцию.
Полина взвизгнула от ярости.
— Pardi! — выругалась она. — Этого не должно случиться! Она мне нужна! Только она, и никто больше! Так шить никто не умеет! Привези её сюда немедленно, и я уговорю её остаться в Париже!
— А если она не согласится? — спросил граф.
— Тогда я похищу её, заточу в подвал — что угодно!
Принцесса топнула ногой, расплескав воду, и добавила:
— Не спорь со мной, Аксель, и пошли за ней слугу! Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего!
Граф медленно поднялся с кресла.
Он хотел сказать что-то ещё — но в этот миг из дыры в потолке с шумом хлынула вода, и граф понял, что принцесса всё равно ничего не услышит.
Лёгкая улыбка промелькнула на губах графа. ОН слетел вниз и велел подать свой фаэтон.
* * *
…Вернита вбежала в дом, и на улице осталась лишь Луиза, не сводящая потрясённых глаз с роскошного фаэтона и лошадей.
— Что случилось? — спросил Аксель.
