Она почувствовала, что овладела положением.
– Дорогой, я не хотела. Я вовсе не хотела устраивать сцены, просто ужасно. И нам это совсем ни к чему, правда?
– Ты прекрасно знаешь, что ни к чему, Лили, надо же думать. Есть ведь такое понятие, как “благоразумие”.
– Но есть, дорогой, и такое понятие, как “водить за нос”. И, по-моему, последние два месяца ты только этим и занимаешься.
Майлс рассердился.
– Я же тебе сказал, что в подходящее время и подходящим образом разделаюсь со всем. Сегодня я объявил старику Эйблу, что ухожу.
Собирался поговорить и с Ханной, но пришел народ. Завтра, когда мы будем наедине...
– Но до завтра, дорогой, многое может измениться. Слишком многое.
– Что это значит?
Она нащупала сумочку, достала оттуда конверт и с триумфальным видом помахала им у него перед носом.
– А вот что. Двухместная каюта на пароходе – завтра он и отплывает.
Видишь, дорогой, у тебя совсем не так много времени, как ты думал.
– Завтра? Но мне сказали, что билеты распроданы на месяц вперед!
– Но бывает и возврат. Два часа назад кто-то отказался, я их взяла – и сразу сюда. И если бы не этот ужасный туман – ничего не видно, доехала бы быстрее. Моя машина у подъезда, Майлс. Упакуй сейчас только самое необходимое, остальное – на пароходе. Я иду вниз и жду тебя, Майлс, потому что с тобой или без тебя, но завтра я отплываю. Ты ведь не будешь на меня сердиться, правда, дорогой? Молодость-то уходит.
Мысли наскакивали друг на друга – он попытался их собрать. Значит, едва избежал паутины Ханны – и вот теперь, кажется, попался в другую.
Бежишь, как сказал доктор. Всегда бежишь и никуда не прибегаешь. И руки устали, и ноги – все тело. Добегался.
– Ну, – продолжала Лили, – решайся, дорогой. Он провел ладонью по лбу.
– Где машина?
– Прямо на дороге.
– Хорошо, – сказал Майлс, – подожди в ней. Просто сиди и ничего не делай, не сигналь – ничего. Через десять минут я спущусь. Самое большее – через пятнадцать. Вещи у меня почти все в городе, захватим их по дороге.
Он открыл дверь и легонько подтолкнул ее к выходу.
– Ты найдешь машину, Майлс? Такого тумана я что-то не помню.
– Найду, – ответил он. – Сиди и жди.
Он захлопнул дверь, затем прислонился к ней – к горлу подступила тошнота. Громкие голоса в соседней комнате, взрывы идиотского хохота, грохот проигрывателя, включенного на полную мощность, – казалось, все объединилось против него, не позволяя побыть наедине с собой и подумать.
Как пьяный, он поднялся по ступенькам в спальню. Достал чемоданчик и начал наугад в него что-то кидать. Рубашки, носки, золотые вещи из шкатулки на столике. Затем навалился на чемоданчик всем телом – чтобы больше входило.
