– Мы можем подняться наверх? – поинтересовался Мэй, вытирая лоб.
– Скажи, с тобой все нормально? – Брайант с беспокойством взглянул на Мэя. – Задыхаешься?
– Надеюсь, это помогло вам разобраться в характере местности, – предположила Элспет, направляясь в свою билетную кассу.
– Без сомнения, – с энтузиазмом ответил Брайант.
Однако единственное, что он вынес для себя из этой экскурсии, было неутешительным: в подобном здании убийца мог спрятаться без труда, да так, что его никогда в жизни никто не найдет.
– Десять минут, и все, – предупредила Елена Пароль. – У нас на вечер еще полно работы. – Она поднялась и собрала свои записи с соседнего кресла. – Гарри, ты где?
– Уже здесь, Елена, – крикнул ее помощник. – Знаешь, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов.
Он стоял в проходе за партером с Оливией Твейт, художником по костюмам. Модели одежды, созданные Оливией, украсили столько спектаклей по пьесам Ноэля Кауэрда, что породили у посетителей «Кафе-рояль» новую моду, но бомбардировки Лондона вынудили ее семью вернуться в родной провинциальный Уилтшир, и сейчас она подумывала уйти на покой. «Орфей» должен был стать ее лебединой песней, и она стремилась все довести до совершенства. В результате подгонка костюмов запаздывала и вкупе с прочими неожиданными осложнениями угрожала довести Гарри до инфаркта.
– Это по поводу костюма Эвридики в первом акте, – объяснил он подошедшей к ним Елене. – Оливии хотелось бы удвоить количество цветов, пришитых к ее платью.
– Я знаю, что с тканью проблемы, – сказала Оливия. – Клянусь, это продиктовано необходимостью. Корсаж прозрачный, а раз уж ты распорядилась снять нижнее белье, ее грудь и ягодицы будут явно просвечивать. Уверена, тебе не надо напоминать, что правила лорда-гофмейстера запрещают демонстрировать наготу, разве что в неподвижных «живых картинах» при специальном освещении и только с особого разрешения, которого, как я понимаю, мы не имеем.
– Уверяю тебя, ничего вульгарного там не будет, – пообещала Елена. – Обнаженного тела будет ровно столько, сколько я планировала.
– Но не больше, нежели планирует мисс Нориак, – вступился за Оливию Гарри. Он делал это нередко. Смягченно пересказывая доводы разошедшихся спорщиков, он разряжал напряженность, частенько возникавшую внутри коллектива театра. – Будучи женщиной с пышными формами, она считает, что будет выглядеть не наилучшим образом, если предстанет пред публикой в полном неглиже.
