– Вотан, держи ее крепче, – пробормотал Бисмарк.
Ни капли не удивившись, Айра вытер грязь, погасил свет и ушел. Мы спустились по стене, стараясь не приближаться ко входу. На полу сидели сестры Джулии Чайлд Либресса и Ветка Персика.
Теперь я видел, что извергалось – мелко порубленные куски нашей скудной пищи. Со времени кухонной реконструкции мы жили на голодном пайке. Можно лишь догадываться, сколько трапез Айра выбросил за здорово живешь.
– По-моему, она проползла по борной кислоте и сама не заметила, – сказала Либресса. – Она отравилась.
Мы с Бисмарком влезли обратно на стену и заглянули в дыру. Джулия сидела в куче еды по первые ножные сочленения; запасы хранились по углам, так что она, видимо, крайне упорно их сюда таскала. Она опустила голову – просеивала и сортировала еду.
Внезапно она завопила:
– Остудить до комнатной температуры! Два снаряда вылетели из отверстия. Один я поймал, другой застрял у Бисмарка в глазу.
Он свирепо бранился по-немецки, пока я осторожно вытаскивал осколок. Я-то думал, в действиях Джулии есть система. Однако она не перебирала запасы; она их беспорядочно уничтожала.
От крошки тоста, пропитанной слезами и кровью Бисмарка, меня должно было затошнить. Но я столько голодал, что сожрал ее и не поморщился.
Переросший свои хромосомы Барбаросса рявкнул командирским басом:
– Джулия, я требую прекращения огня! Если откажешься, нам придется взять тебя в плен!
Комната отозвалась внезапной тишиной. Барбаросса полез на стену.
Из отверстия появились кончики усов.
– Подожди, – сказала Либресса. – Она выходит.
Усы увеличились. Но это была не Джулия. Это был Суфур. Он взбежал по стене.
– Прекращение огня, вашу мать! – Он потер зад. – Она пыталась накормить меня ужином через задницу.
Непонятно.
– Я не думал, что у Джулии импринт, – сказал я Либрессе. – Как же это?
– Цыганка капнула паприки между страницами, и Джулия туда вляпалась, – объяснила та. – Наверное, Цыганка не особо книгой пользовалась.
– А почему она сейчас выеживается? Это же давно было.
– Одну щепотку! – раздался пронзительный визг из-под плинтуса. Хорошо, что больше ничего не вылетело. Барбаросса зарычал.
– Она не вылезала из книги больше недели, а потом решила, что все слишком пресное, – сообщила Ветка Персика. – Требовала специй. Соль и сахар – очевидные яды. Но она жвалами перетирала кусочки краски – они на вид не хуже, да и вкуснее, надо признаться. Я как-то попробовала, всего разок. А для нее это основная пища.
