Вонь из ее отверстия быстро достигла карниза.
– Я узнаю этот запах, – сказала Либресса.
Через несколько минут Айра упал. Лежа подбородком на ее плече, он продолжал пыхтеть. Уже без слов, без криков и стонов. Первобытные дифтонги булькали у них в горле, реликты извечной семитской борьбы с бесплодной жарой Леванта.
– Что они говорят? – спросил я Либрессу. Та громко напевала, стараясь их заглушить. Я должен был выяснить. Я перепрыгнул через край карниза и зашагал по стене. На полпути к кровати я заметил, что свет из-за спины Айры отбрасывает на стену мою тень – размером с ягодицы Руфи и покрытую огромными шипами.
– Страх господень! – завопил Айра. Блаттелла – одна из немногих форм, которые он различал и без очков.
– Да, зверюга, – простонала Руфь. Он приподнялся на руках.
– Только посмотри на эту хрень.
– Какую хрень?
– Таракан. Прямо у тебя над головой.
– Дорогой, не отвлекайся.
Я быстро попятился. С первых дней в Эдеме я понимал, что на силу человеческой любви лучше не полагаться.
– Он уползает.
Она схватила его за волосы и сцепила лодыжки у него на спине.
– Отпусти, – прохрипел он. – Я должен его убить.
– Ты мне нужен тут.
Она обвила руками его шею и энергично впилась в него губами.
Айра высвободил голову – так, чтобы видеть, как я взбираюсь на карниз. Затем вернулся в объятия любимой и сказал:
– Это возмутительно. Прямо в спальне.
Либресса перестала петь.
– Я как раз об этом и говорила.
– О господи, – тихо сказал Руфь. – Я еще с тобой не закончила, малыш.
Когда мы собрались уходить, Либресса сказала:
– Руфь властвует над ним полностью. Все это выглядит довольно жалко.
Гораздо хуже, чем просто «жалко». Я уже переживал, что моя дорогая Цыганка больше не вернется – ведь столько времени прошло. А Руфь, совершенно неспособная заставить Айру потратить заначку, видимо, достигла такой сексуальной власти над ним, что все равно Цыганку одолеет.
– Не уверен, что понимаю, – сказал я. – Разве можно властвовать над кем-нибудь, а он при этом не теряет голову?
– Просто сосредоточься на ощущениях, дорогой, – прошептала Руфь.
Либресса скрестила со мной усики, точно рапиры. Нервные окончания у меня на спине взорвались – меня окатил бешеный фонтан ее феромонов. Я потерял интерес к Руфи, к завоеванию квартиры, ко всему на свете, кроме Либрессы.
– Ну как, потерял голову, крошка? – засмеялась Либресса.
Я нырнул под нее, и она благоухающим шелком скользнула на меня. Я едва ощущаю ее на своей спине, хотя любой предмет такого же веса оказался бы для меня неподъемной ношей.
