– Она этого не сделает! – воскликнула Либресса.
Она сделала. Мы съежились, когда Руфь сунула язык в зловонное отверстие, вызывая в Айриной памяти начальную эвикцию; беспомощная игрушка на веревочке – примерно в нее Руфь сейчас его и превращала. Ее пассы сбивали ему дыхание, его пенис поднялся и застыл, покачиваясь, как надувная пляжная игрушка. Айра лежал неподвижно, закрыв глаза, растопырив пальцы и тяжело дыша.
Он, человек, проделал весь путь эволюции назад. Но все-таки я подозревал, что история много старше отдельного биологического вида.
– Посмотри на эту штуку, – сказал я. – Ни волос, ни позвоночника, ни легких. Пенис – моллюск. Португальский военный корабль – не один организм, а колония различных особей, выросших вместе. То же справедливо для мужчины и пениса – млекопитающее и моллюск.
– А на Руфи что выросло – ракообразное?
Язык Руфи танцевал вокруг члена Айры, моллюск обхаживал моллюска.
– Может, она самка богомола, – сказала Либресса. – Но тогда ей следует дождаться спермы, а уж потом его сожрать. Пенис шлепнулся на живот, изо рта Руфи к нему протянулась слюнная пуповина.
– Не останавливайся, – пробормотал Айра.
Руфь приподнялась на локтях. Ее груди, возлежавшие на его бедрах, вновь обрели свою взрывную форму.
– Что? – безнадежно спросил Айра.
– Я чувствую себя брошенной, и все это ужасно несправедливо.
Она подползла ближе, потом раздвинула бедра. Ее влагалище – блестящий розовый эллипсоид с короткими распахнутыми щупальцами – напоминал море растоптанных анемонов.
– О, правосудие! – вскричала она, засовывая его пенис себе в вагину, его моллюска в свою раковину. Межвидовой секс неестествен и отвратителен.
Руфь принялась энергично раскачивать бедрами, пухлыми, но гибкими, ее груди влажно шлепали. Айра приподнял голову, глянул на нее и снова откинулся на подушку, крепко зажмурившись.
– Ох, мои колени, – через некоторое время сказала она. Выпрямила ноги, навалившись на Айру. Потом схватила его за талию и перекатилась на спину, поместив его наверх.
Айра коротко вздохнул сквозь стиснутые зубы. Когда его впалая грудь легла на ее влажные железы, между ними зачмокала воздушная яма. Руфь начала кричать.
– О, о, о-о-о!
Айра хрюкнул, когда ее когти шпорами вонзились ему в спину. Руфь пукнула.
– Ой, Айра, прости. – И через мгновение опять погрузилась в ощущения.
– Какая миленькая серенада, – сказала Либресса.
– Разве ты не рада, что мы остались?
– Нет! Нет! Нет! – закричала Руфь. Миллер мне объяснял, что под этим самки этого вида обычно подразумевают «да, да, да». Но в данный момент Руфь имела в виду именно «нет». Она опустила руку. Маленькое животное выползло наружу. Оно походило на маринованный огурец, и ей было непросто им овладеть.
