– Ну так иди и передвинь, – ответила Джулия Чайлд.
Мы сидели под плинтусом, деля скудную добычу: сухие крошки овсяных хлопьев.
– У него есть кредитная карта, – задумчиво проговорил Колумб. – Чековая книжка, банкомат в конце квартала. Зачем ему эти деньги?
– Тайная копилка еврейской паранойи, – сказала Либресса.
Я чувствовал, как у меня шевелятся извилины.
– Если мы будем кишеть над ним саранчой, как думаете, он уберется?
Либресса погладила меня по голове:
– Конечно, малыш. Упакует мацемел и свалит.
– Он не станет эти деньги тратить. Они навсегда в шкафу, как мезуза, – сказал Клаузевиц.
Бисмарк, до этого молча жевавший, вдруг произнес:
– Он их тратит. Я видел. – Мы слушали. – Последний раз – в начале романа с Цыганкой. Она позвонила ему по телефону, он схватил деньги и понесся к двери. Я так и не понял, зачем. И раньше, еще до Цыганки, с подружкой по имени Эстер, – тоже в порыве. Я полагаю, когда Айру настигают приступы спонтанной регрессивной безответственности, ему нужны наличные. Пользоваться кредитной картой слишком по-взрослому.
– Значит, теперь его должна спровоцировать Руфь, – сказала Либресса.
– Эту суку он уже поимел, – сказал Суфур. – Ни хрена он не станет тратить на нее бабки. Они для новой шмары.
Либресса ударила его по передним ногам:
– Свинья. Где ты этого набрался?
– Видимо, уже слишком поздно, – сказал Бисмарк. – Теперь он к ней привык. И я не уверен, что Руфь одурманила его так же, как две предыдущие.
– Я слышал, у Эстер было трое детей, – сказал я. – Так ты думаешь, наш единственный шанс – возвращение Цыганки?
– Или еще кого, кто снесет ему крышу.
Я вознамерился найти причуду, которая заставит Айру тратить деньги под нашим надзором. Граждане не сталкивались с такой причудой годами, и потому у меня не было ни малейшего представления, какова же она.
На следующей неделе Айра и Руфь ужинали в городе со своими соседями Вэйнскоттами. Я сидел на карнизе в коридоре, дожидаясь их возвращения.
Айра придержал дверь, вошла Руфь. В дверном проеме появился Оливер Вэйнскотт Третий. Порог затрещал под высоким, тучным человеком – один его ботинок мог раздавить целый батальон Блаттеллы.
– Не представляю, как ты можешь защищать людей, если абсолютно их не понимаешь, – изрек Оливер.
– Я понимаю, что большинство поступают дурно, потому что их к этому вынуждают обстоятельства, – ответил Айра.
– А, ерунда. Это и есть твоя адвокатская этика?
Айра снял пальто и перекинул его через руку. Руфь повесила свое в стенной шкаф. Элизабет
