Он не знал, сколько простоял так, но вдруг чья-то рука легла ему на плечо, и Стефано увидел перед собой священника. Стефано давно уже не верил в Бога, но когда падре взял его за руку и повел в ближайшую церковь, он послушно, как ребенок, последовал за ним. Опустившись на колени, молодой человек шептал тихие слова.
Но вовсе не молитву.
– Я убью тебя, – повторял он снова и снова. – Я убью тебя. Ты позволил им застрелить ее. Твою мать. Я клянусь, что убью тебя.
Как обычно, возвращаясь в деревню, Стефано был очень осторожен и старался не привлекать к себе внимания. Но сейчас, подойдя к окраине села, он понял: случилось нечто страшное.
Стефано шел по улице, заглядывая сквозь открытые двери в пустые комнаты, и его сердце быстро и тревожно стучало. Была середина утра, время, когда старики обычно сидят в кафе, а женщины выходят за водой к колодцу. Никого.
Он выглянул из-за угла на главную площадь, держа ружье наготове.
На площади Стефано увидел людей. Десять рядов по двенадцать человек в каждом – все жители деревни. Мертвые. Воздух над ними был черным от мух и зловонным. Прошло уже почти два дня. Наверное, их казнили в то утро, когда он уехал…
– Мариза! – как зверь, взвыл Стефано и побежал по площади, оглядывая один труп за другим. Претти. Старина Ричелли. Мартини, мэр Тюнио. Франко, священник. Маленький глазастый Адела, который бегал за Стефано как щенок. Нацисты выстроили их и расстреляли – более сотни жизней всего за несколько минут.
– Мариза! Любовь моя! – повторял Стефано как безумный.
Но он видел лица других, старых и молодых, мирных жителей и партизан.
Вдруг он узнал отца Маризы, в руке которого было зажато распятие. Стефано опустился перед ним на колени, собрав всю свою силу воли и понимая, что она пригодится ему в следующее мгновение.
Он встал, огляделся… и увидел ее. Мариза была в красном свитере, который так нравился ему, потому что оттенял ее смуглую кожу. Широко открытые глаза девушки смотрели на Стефано так, будто она умоляла его спасти ее от смерти.
Он упал рядом с Маризой, прижал ее голову к своей груди и закрыл ей глаза. Но смерть открыла их, и девушка снова смотрела на Стефано с мольбой, любовью и сожалением о том, что покинула его.
Он не плакал. Два дня назад Стефано рыдал по своей матери, но сейчас не мог плакать по Маризе. Его охватил безысходный ужас.
Он поднял ее и понес с площади, желая похоронить по-христиански. Проходя мимо церкви, он увидел на двери объявление.
