Впрочем, очень может быть, что случай с Мэри Маргарет – не более чем шутка природы. Но тогда это шутка надо мной, решила Анжела. Похлопав шотландца по плечу, она шагнула к выходу. Пусть поплачет в одиночестве; за ночь, надо надеяться, успокоится.
– Я чё, самый плохой? – бурчал шотландец, захлебываясь слезами.
– Ну что ты, мой мальчик, – поспешила утешить его Кармел. – Да разве плохие люди бывают? Их вообще не бывает.
Из коридора донесся оглушительный вопль.
– Чайник, чтоб ему пусто… – Анжела оглянулась на Кармел, та остановила ее, ткнув сухоньким пальчиком в бок.
– Чайник я заберу, дорогая. А ты проследи, чтобы наш мальчик сделал пи-пи на ночь.
– Думаю, он уже сделал, сестра?
– Ничего, ничего. Еще разок не помешает.
В комнатушку, задыхаясь и бешено вращая глазами, ввалился «доктор» Джордж с чайником в обнимку. Ему на пятки, явно не с мирными целями, наступали трое дюжих постояльцев.
– Что здесь происходит? – старательно воспроизводя интонации Мэри Маргарет, спросила Анжела.
– Чаю хотели попить, только и всего, – залебезил один из преследователей.
– В очередь! – взревел Джордж. – Тебя нет в списке!
– Ну-ну, малыш. – Кармел шагнула вперед. Джордж вперил в нее остекленевший взгляд.
Плохой знак. Анжела попыталась остановить Кармел, уже протянувшую руку за призом из нержавейки.
– Послушайте, сестра, по-моему, нам лучше позвать…
– Эта херовина… – шотландец горел желанием загладить свою вину, – разве ж она его?
– Дай-ка мне, котик, – мягко, но решительно произнесла Кармел.
– Что? Что? – Джордж слился с чайником воедино. Посудина в данный момент была ему дороже всего на свете. Куда милее трех прелестных дочерей, младшая из которых регулярно появлялась на обложках модных журналов, милее очаровательной, изящной жены – владелицы конного завода и нескольких деревень.
– Чайник, мой мальчик. Ты ведь отдашь его мне, правда? Вот и умница. Конечно, отдашь. Зачем он тебе, этот старый чайник? Он ведь и работает… как же он работает? Совсем плохо работает. А я тебе завтра принесу другой чайник, хороший. Он будет только твой и работать будет гораздо лучше. Ну? Что скажешь?
Анжела затаила дыхание. Джордж, кажется, совсем обезумел… Неужели дряхлой, немощной монашке и в этот раз удастся сотворить чудо? А вдруг нет? В один прекрасный день случится осечка… Но, похоже, этот день еще не наступил. Достаточно посмотреть, в какую задумчивость погрузился двухметровый «доктор». На лице у Джорджа – когда он в бешенстве – легко читается обуревающая ярость; сейчас же иначе как задумчивым это лицо не назовешь.
