— Да. И где ж такие машины имеются?
Завод "Красный котельщик" в Таганроге.
— Ну, как же! Слыхал, слыхал. Прямоточные котлы профессора Рамзина?
— И они бывали… — Помимо своей воли, Жилин доверительно сообщил:
— У нас говорили, что и дочка его — у нас работала — такая беленькая. И ресницы беленькие. Но я этого точно не скажу.
Жилин надеялся, что Басин обязательно заинтересуется дочкой знаменитого профессора, но старший лейтенант опять замкнулся. Он смотрел в сторону противника и так же, не оборачиваясь, заговорил новым, задумчивым тоном:
— Значит, все случилось так: утром тебя отпустил комбат на охоту. Вы пошли на участок девятой роты, я обстреляли машину, и она взорвалась. Потом вы сразу же сменили позицию на второй линии. Тут начался артналет, а затем и разведка боем. Вы стали стрелять по противнику. А когда наши выбили немцев, ты побежал искать комбата. Так?
— Так, — согласился Жилин и отметил, что Басин, стал обращаться к нему на "ты".
— А почему же ты с началом артналета не побежал к комбату? Ты ж его связной!
— А кто ж думал, что начнется разведка боем? Считали — просто налет. В ответ за машину.
— А потом?
— Потом?.. Потом немцы пошли… Что ж?.. Бросать их бить и спешить, обратно, до комбата?..
— Постой, постой… Почему — обратно? Ты что ж, выходит, уже был у него и он опять тебя отпустил?
Жилин почувствовал, что краснеет.
— Нет, не в том дело. Это присказка у нас такая… Вроде как опять. это самое обратно.
— Почти понял. И все-таки, почему не пошел к комбату?
Костя молчал. Да я как он мог объяснить то, что, как он полагал, ясно каждому? В тот момент он был важней на огневой, а не возле комбата. Он делал дело. Самое важное, ради которого он и призван в армию, — бил врага, спасал того же комбата. Но что объяснять, если Басин, кажется, все равно не примет объяснений? И раз уж знает все как было, значит, верно — над Костей нависла беда. Но откуда и за что — он не понимал.
Он не знал, не мог знать, что замполит полка позвонил Кривоножко и потребовал политдонесение о бое — жали из дивизии — и попутно приказал расследовать обстоятельства гибели комбата. Лысов был хорошо известен в дивизии. Замполит должен знать все досконально, чтобы вовремя ответить на неминуемые вопросы. И пока Жилин тащил тело комбата, пока готовил ему гроб — бойцов похоронили без гробов, а комбата снабдили, как положено, — Кривоножко поговорил со всеми, кто видел эту смерть.
Выходило, что Жилин где-то сачковал, возможно, даже струсил: ведь когда замполит бежал в девятую роту, он спрашивал у снайперов, где Жилин. И Жалсанов показал, что он пошел в штаб. А в штабе Костя появился уже после смерти Лысова. И начальник связи, младший лейтенант, рассказал, что Лысов ругал Жилина. И адъютант старший подтвердил, что дал комбату свой автомат и послал сопровождающим писаря. Даже если бы Кривоножко и захотел, он не мог бы сообщить в полк что-нибудь иное, кроме этих лично им проверенных обстоятельств. Он был честным человеком. Выходило, что в смерти комбата во многом виноват Жилин.
