— Через минуту, мадемуазель. Я только хотел посмотреть… а, вот оно.
Джулианна едва не встала, чтобы посмотреть, что так заинтересовало рыцаря. Остаться на месте было нелегко, но она удержалась. Он вновь поддразнивал её, но она решила, что не поддастся.
Похоже, у Элизанды желания сдерживаться не было.
— Что там, сьер Антон?
— Костёр в конюшенное дворе. Я уже слышал о нём, но хотел удостовериться лично.
Казалось, этого человека может позабавить что угодно, однако на сей раз его голос был холоден, и в нём угадывалась улыбка не веселья, а презрения.
— Что там жгут? — спросила Элизанда,
— Бочку, которую мы видели на дороге, мадемуазель. Барон предусмотрительно приказал уничтожить её, чтобы очиститься от скверны. Я думал, что её приберегут для костра, на котором надеются сжечь пленника, но барон, видимо, торопится. Старший конюх наверняка согласен с ним — думаю, бочка попахивает довольно гнусно.
— Сьер Антон, а почему пленника везли в бочке? Это же… это просто глупо — так везти человека!..
— Барон очень предусмотрителен, — повторил сьер Антон. На этот раз Джулианна увидела его улыбку — в ней не было и тени великодушия. — Человек из Сурайона не может не быть колдуном. Я думаю, барон опасался, что по дороге он начнёт колдовать или вызывать демонов, чтобы те спасли своего земного брата… Вот и запечатал пленника в бочку, чтобы у того не было ни света, ни воздуха, ни земли, ни огня — в общем, ничего, что нужно для заклинания.
— Но это же… нелепо!
— Полностью с вами согласен. Однако вам повезло, что вы не знакомы с бароном. Ко мне судьба была менее благосклонна. Он человек… нелепый.
— А ещё нелепее, — заметила чинно сидевшая на собственной постели Элизанда, — ещё нелепее то, что пленника считают пришельцем из Сурайона. Эта земля вот уже тридцать лет как свёрнута; зачем кому-нибудь покидать её? И откуда они знают родину этого человека? У него что, на лбу написано?
— Ходили слухи, что некоторые жители Сурайона изредка появляются в Чужеземье. Бывало, что таких путешественников ловили и пытали, и я никогда не слышал, чтобы они оказались невинны. Думаю, итог всегда один — признание и смерть, а какой вопрос был задан — уже не важно.
Джулианна вздрогнула. Она видела разные экзотические казни в Марассоне, который всегда славился своей необычностью. Разумеется, она знала о существовании императорской инквизиции и о её работе, невидимой, но не тайной. О ней говорили только шёпотом. Она даже встречала этих людей при дворе, вежливо подавала им руку и с удивлением замечала, что их кожа не холоднее, чем у обычных людей, а сами они не несут с собой запаха подземелий.
