Но этот комментарий был таким разрушительным для Спенглера, что на фоне его недостатки Пембана выглядели детскими. Поэтому для самого Пембана не было риска. Но почему он затруднял себя написанием такой записки с осторожно выбранными фразами на четверть кассеты, зная, что она будет похоронена в файлах данных, вместо того, чтобы написать отказ в две строчки? Просто "чтобы что-то делать?»
Спенглер так не думал. Существовала любопытная согласованность во всех чудачествах Пембана: все они вязались друг с другом. Содрогаясь, он заставил себя восстановить беседу, которая была у них прошлой ночью. Опять же с нормальной точки зрения Пембан создал себе массу трудностей. Поставленный перед таким затруднительным вопросом Спенглера: «Что не так с Империей?», и еще более смущающим вопросом: «Вы презираете нас?», нормальный человек просто что-нибудь бы солгал.
В любом случае Пембан, по его же собственным словам, не получал удовольствия от того, что говорит правду. К чему был этот комментарий? "…
Плохой вкус…". Все равно. Из этого всего возникало представление о Пембане, думал Спенглер, как о человеке, который был принудительно, почти патологически честен. Да, это объясняло все. Его искренность не носила этико-религиозного характера, она была символична. Это был жест.
Спенглер чувствовал, что покраснел, и его губы напряглись.
Оставался вопрос: "Чего этот человек добивался?»
У Спенглера все еще не было ответа; но у него было такое чувство, что он очень близко подошел к разгадке.
В одиннадцать часов пришел отчет от заведующего психиатрической секцией больницы. Информация, которую служба безопасности хотела получить от полковника Кассины, была все еще недоступной и, по мнению работников психиатрического отделения, получение ее нельзя было форсировать, так как существовала реальная угроза разрушения личности пациента. Они запрашивали, обладает ли Спенглер достаточными полномочиями, чтобы не считаться с возможной потерей Кассины.
В одиннадцать часов десять минут раздался телефонный звонок от Кейт-Ингрема.
— В деле Кассины, Торн, есть продвижения?
Спенглер доложил.
Кейт-Ингрем задумчиво потер квадратный подбородок.
— Все складывается очень неудачно, — произнес он. — Если ты хочешь знать мое мнение, то Империя переживет потерю полковника Кассины, но мне придется обращаться в Высокое Собрание за разрешением, и, естественно, военные будут возражать. Хотелось бы найти другой путь. Ты не консультировался с Пембаном по этому поводу?
