Смотрящие вперед | страница 81

Незаметно оглянувшись, я увидел прячущегося за рыбным складом Фому. Сердце у меня заколотилось: я понял, что ожидает Глеба. Может, надо было его предупредить? Но я, как брат, тоже был кое-чем взбешён.

Лиза серьёзно посмотрела на меня — не угадала она на этот раз моих мыслей — и, остановившись, протянула Глебу руку.

— Здесь мы попрощаемся, — сказала она.

— К четырём будьте готовы! — напомнил о чём-то Глеб.

— Да. Спасибо.

Глеб пошёл, несколько раз оглянувшись на Лизу. Сегодняшним утром он казался ещё красивее обычного. Как это бывает у некоторых блондинов, его кожа совсем не поддавалась загару, только розовела. Теперь он не походил на чахоточного — разве самую малость.

Я торопливо сел на велосипед, устроив впереди себя, на раме, сестру, и изо всей силы начал нажимать на педали. Ветер засвистел. Я старался думать о чем-нибудь другом — боялся, что Лизе передадутся мои мысли (у нас с ней это часто бывает) и она пожелает вернуться и не допустит...

Но, на свою беду, сестра была слишком занята своими мыслями, чтобы ещё ловить мои.

— Знаешь, Янька, начальник авиаразведки разрешил захватить нас с собой. Мы летим в Астрахань — ты и я.

— Зачем? — испугался я.

— У меня же начинается отпуск. Все договорено, меня заменят, почему же не побывать в городе?

— Но я приступил к работе.

— Ты обещал через месяц, а месяц ещё не прошёл. Приедем, тогда начнёшь работать.

Я вдруг понял, что у Лизы всё было обдумано заранее— она списалась с Глебом!...

— Лиза, ты знала все это заранее? — спросил я обидчиво.

— Д-аа... — неохотно призналась сестра.

— Какая ты скрытная!

— А вдруг бы он не приехал...

Он — это был Глеб! Если у меня и были какие угрызения совести — ведь всё же я поступал не по-комсомольски, — то они теперь начисто исчезли. Лиза, как всегда, поняла меня без слов.

— Почему ты его так невзлюбил?

— Ну, какой-то он...

— Какой?

— Хочет быть героем, а кишка слаба.

— А ты бы не захотел стать героем?

— Наверное бы захотел.

— Ну вот...

В голосе её была укоризна, и я не нашёлся что возразить. Пока мы добирались домой, то на велосипеде, то пешком, я все размышлял об этом.

Каждый из нас не прочь стать героем. Почему же мне так противно это в Глебе? Слабость, захотевшая стать силой, трусость — мужеством. Но это как раз очень хорошо! Почему всё ж таки противно? Не знаю по какой ассоциации я вспомнил Павлушку Рыжова с его стремлением властвовать. Его жизненная цель — добиться во что бы то ни стало командной должности. Я понимаю, можно мечтать стать лётчиком, моряком, артистом, учителем, врачом, верхолазом, или трактористом, или там кем угодно, но мечтать о том, что ты будешь, как твой дядя, «областного масштаба», — в этом было что-то донельзя гнусное, противоестественное. Когда Михаил Васильевич Водопьянов совершал свой трудный перелёт над Ледовитым океаном, рискуя жизнью, чтобы достичь Северного полюса, разве о звании он думал в ту ночь? Разве о звании думает Мальшет, поставивший целью своей жизни добиться регулирования уровня Каспия? Даже проект дамбы, любовно выполненный им, носит теперь имя другого учёного.