Не понравились эти слова Варяжко:
— А тебя какая змея ужалила? Давно ли ты порицал князя, а теперь хвалить вздумал… Разве у тебя не было глаз и ушей, разве ты не видал и не слыхал, что он проделывал с нами?
Вышата не знал, что ответить.
— Надоедаешь ему и дразнишь… — наконец произнес он, — точно нарочно, что ли, злишь?..
— Я правду говорю, а больше ничего!
— Зла не исправишь злом, надо поискать чего-нибудь лучшего.
При этом Вышата засмеялся принужденным глухим смехом.
— И плакать не каждый сумеет! — прибавил он. — Вот Люда скоро утешилась.
— Зависть в тебе кипит, — обрезал его Варяжко. — У тебя Люда на уме, а у меня родная земля да народ!
Застольная беседа сделалась веселее, хотя разговор Вышаты с Варяжко не остался без внимания со стороны Чудина. Между тем князь, чтобы окончательно сгладить неприятное впечатление от перепалки, велел позвать плясунов и музыкантов. Они вошли в сопровождении шутов и скоморохов. Вся толпа потешников подошла к князю и низко поклонилась; один из них выступил вперед.
— Позволь, милостивый князь, потешить тебя и гостей.
Изяслав кивнул.
Так как пир подходил к концу, князь и король встали из-за стола и подошли к окнам, выходившим на рундук, где толпились музыканты. Рундук этот представлял собой род громадного балкона с навесом, где князья нередко задавали пиры своей дружине.
Прежде всего два силача попробовали свои силы. На одном из них торчал высокий колпак из темной материи, острый конец его свисал набок. На силаче была тонкая рубашка с полосками, короткая, выше колен. Она была выпущена поверх портов и подпоясана узеньким пояском. На ногах были кожаные лапти, подвязанные ремешками почти до колен. Рубашка у шеи и воротника была вышита цветным стеклярусом. Противник его был в лисьей шапке, а в остальном ничем не отличался от своего собрата, только стеклярусная вышивка на рубашке была другого цвета и другого рисунка.
Противники стали друг против друга и принялись острословить.
— Эй, молодец, откуда ты? — спросил один.
— Откуда? Издалека, любезный, — отвечал другой. — Оттуда, где такие, как ты, не умеют бороться, а за печью сидят да толокно едят.
— Да, угадал… я из тех… из тех, которые бьют таких, как ты…
Они подошли еще ближе и схватились. Из гридницы послышались поощрительные выкрики:
— А, ну-ка, ребята! Кто кого? Победителю князь даст шубу и чашу меду.
Но борьба шла вяло.
— На словах мед едали, а на деле — что зайцы! — сказал кто-то с упреком.
Силачи мало-помалу входили в раж и, не щадя друг друга, наносили удары.
