– Ты сильный, знаешь, – просюсюкала она.
Маленький Сан-Антонио тогда сказал себе, что хорошее всегда вытекает из плохого. Что, если я воспользуюсь расположением Лолиты, чтобы вытянуть у нее из носа зелень, как говорят в Йоркшире, в котором большинство людей говорят по-английски. Это хорошая мысль, не правда ли?
– Вы уверены, что месье Барнаби надолго задержится? – спросил я, лаская кончиками губ белокурые усы моей партнерши.
– Ну, да.
– Он поехал к друзьям?
– Да.
Я подождал чуть-чуть, потом позволил себе вольность. Сквозь серебристое платье я ущипнул ее за сильно натянутую подвязку. И сразу шутливым тоном спросил:
– Что же такое ваш муж увез с такими предосторожностями?
Она собиралась ответить, но не смогла. Кто-то схватил наше ведерко с шампанским и вылил его содержимое на наши лица.
Я задыхаюсь и отряхиваюсь, в то время как Лолита, со своей стороны, старается делать то же самое.
Я оглянулся и увидел мисс Мугуэт, стоящую со злобной миной у нашего столика.
– Отвратительная личность! – выругалась она. – С такой старой шкурой, как эта! Разве это не стыдно?
Мамаша Барнаби вытерла лицо салфеткой, которую ей дал метрдотель. Ее красное, охра, зеленое, голубое, черное, белое – все смешалось. И вот она превратилась в радугу. В радугу, которой никак не удается отдышаться. Радугу, потерявшую вставную челюсть. Так как она слишком сильно жестикулировала, ее платье объявило о своей несостоятельности.
Произошло нечто, похожее на взрыв в подъемнике.
Раздался глухой шум, похожий на шум бадьи, выбрасывающей свое содержимое. Это ее левая грудь выпала на стол.
К нашему столику устремились официанты. Самый коренастый из них изображает Жана Вольжана и подсовывает под грудь руку, чтобы с усилием запихать ее обратно. Остальные следят за этим его маневром.
Дама из вестибюля прибежала с норковой накидкой, которую она стыдливо накинула на беспорядок в одежде мадам Барнаби.
Во время этого базара мисс Мугуэт продолжала действовать. Она бросила мне в лицо все, что могла схватить: стаканы, блюдца, пепельницы, бутылки. Ей не удалось ослепить меня, хотя она даже бросила в мое лицо пригоршню пуговиц от мужских брюк.
Оркестр играл итальянский гимн, чтобы попытаться успокоить умы.
Напрасно!
Патрон появился из своих апартаментов, где его массажист занимался массированием его престательной железы. Половина его тела была одета, остальное было абсолютно голым. На нем надет очень красный полувер, он стал ругаться по-египетски, по-арабски, по-албански, по-неаполитански, но в особенности по-итальянски. Потом он схватил сифон и стал поливать нас.
