— Нет. — Сиам торжественно повернулся, нахмурив лоб. — Он говорит о рыжих волосах и белой коже, о зеленых глазах… подобных прохладному горному лугу. Вилоу Д'Арси была чинукской принцессой со смуглой кожей. Это вы ангел, которого он хочет.
Торопливый, сбивчивый голос Люка продолжал, обволакивая дурманом Ариэль, пока ее сердце не сжалось, колотясь как бешеное.
— Он хочет жениться на вас, мадам, — спокойно сказал Сиам, черные глаза подозрительно заблестели. — Это маленькая просьба…
— Chere… — большая рука обхватила запястье Ариэль, пальцы ласкали нежную кожу. Слабым, неровным голосом он прошептал: — Выйди за меня. Возьми имя Д'Арси, хотя бы ненадолго… Дай мне покой.
Ариэль нахмурилась, глядя на Сиама:
— Э… может быть, кто-нибудь еще?
— Ты, — низкий голос требовал, пальцы крепче сжали хрупкое запястье.
Глаза Люка распахнулись навстречу дневному свету. Ангел должен быть со мной, поддерживать меня.
Он ненавидел необходимость, заставляющую кого-то просить, проклинал встречу с женщиной, в которой нуждался еще больше, чем воздух, когда умирал.
Катрина играла с ним, как с марионеткой, открыв для него вожделение, а потом топча его гордость со своими любовниками.
Вилоу была светлой несбывшейся мечтой, девушкой, которая едва дотронулась до окаменевшего сердца, а потом ушла. Он был глубоко привязан к ней… но любил ли ее как женщину, как вторую половину собственной души? Люк сомневался, что Вилоу растопила лед в его израненном сердце.
Ангел разожгла, расшевелила тлеющие угли страсти, голодную тоску по женщине. Пять лет он не прикасался к женскому телу, его желание спало, пока эта маленькая леди не рассеяла тени вокруг.
Внезапно он отчаянно захотел заняться любовью, захотел праздника жизни, красоты женщины, сгорающей в его объятиях.
В безнадежном взгляде появилась боль. Ангел рассердилась, когда лежала в его руках. Люк хотел слиться с ней, научить целоваться. С одной стороны, хотелось поддразнивать ее, играть, как делает мальчишка со своей первой любовью… С другой — хотелось всего, что мужчина может взять…
Пальцы Люка сжались в кулак. Другой мужчина разделит с ней жизнь. Кто-то еще станет укрощать бешеный нрав, владеть очаровательным телом, которое она упорно отстраняла от него.
Он пришел в ярость. Это чувство всегда незаметно скрывалось в нем. Ярость лучше, чем боль, которая сломила его, заставив просить о крохах любви.
Жестокий смех Катрины ножом пронзил его сердце, ее пренебрежение им, как мужчиной, было невыносимее издевательств. Потом появилась Вилоу, девушка, которую он умолял бороться, жить.
