Когда дворецкий ушел, маркиз снова повернулся к Эмме:
– Мне нужно поговорить с моим племянником.
– Вы считаете, что он может что-то знать о Шарлотте?
Себастьян не ответил. У Эммы создалось впечатление, будто маркиз изучал ее, словно сомневаясь, можно ли ей сказать.
– Надеюсь, меня не будут держать в неведении, милорд, – произнесла Эмма. – Если вы хотели, чтобы Шарлотта не поддерживала с ним отношений, я осмелюсь предположить, что вы считаете этого господина гораздо менее порядочным, чем вы сами?
– Я не могу сказать с уверенностью, был ли Бернард причастен к исчезновению Шарлотты. Но не могу утверждать, что он невиновен.
– Я хочу быть рядом, когда вы будете разговаривать с вашим племянником.
– Сомневаюсь, что он будет вежливым и обходительным, если вы, мисс Уэйкфилд, будете присутствовать при нашем разговоре, – ответил ей маркиз, улыбаясь.
– Вы не собираетесь защищать его? – Эмма посмотрела маркизу прямо в глаза.
– Похоже, вы еще далеки от того, чтобы начать доверять мне, мисс Уэйкфилд, – Себастьян взял ее за руку и повел к двери.
– Если вы воображаете себе, что можете так легко выставить меня из дома… – Эмма попыталась высвободить свою руку из руки маркиза.
Маркиз прижал палец к губам девушки, и нежное прикосновение заставило ее замолчать.
– Вам лучше подождать в холле за библиотечной галереей. Дверь я оставлю открытой. Если вы будете в холле, то мой племянник вас не увидит, но вы услышите все, что он скажет.
– И как же вы заставите вашего племянника признаться во всем? – спросила она маркиза.
– Вы всегда так быстро осуждаете всех? – Эндовер удивленно приподнял брови.
– А если ваш племянник виновен, то как вы заставите его признаться? – продолжала настаивать Эмма.
– Сомневаюсь, что мы сможем получить от него признание в совершении злодеяния, если посадим его в подвал. А вы, мисс Уэйкфилд, похоже, думаете об этом. Я намерен поговорить с племянником начистоту, – Эндовер взял девушку под руку. – Идемте, и, самое главное, не пытайтесь зайти в комнату.
Маркиз протянул ей руку, Эмма застыла на мгновение в раздумье. Хотя она прекрасно понимала, что этот жест – не более чем проявление вежливости, сама мысль о том, чтобы взять его руку, казалась ей слишком интимной. Эмма убеждала себя, что она не старая дева. Она положила свою руку на руку Себастьяна, мысленно хваля себя за то, что догадалась не снимать перчаток. Но перчатка не мешала чувствовать крепкую мужскую руку, на которой лежала девичья рука.
