Девственница | страница 19



После недолгого колебания навстречу Руану выехал огромный мужчина. Все его лицо было в шрамах: самый крупный тянулся от левого глаза к шее, половина одного уха была отрублена. Он выглядел так, словно ни разу в жизни не улыбнулся.

— Ты англичанин, который взял в плен моего сына? — спросил он так громогласно, что лошадь под Руаном заплясала.

Руан улыбнулся, успешно скрыв, как колотится у него сердце. Он сомневался, что сколь угодно долгие тренировки позволят кому-нибудь на равных сразиться с этим воином.

— Я ланконец, наследник короля Тала и будущий король всей Ланконии, — произнес он с удивительной твердостью в голосе.

— Я убью сотню человек за каждый волос, который упадет с головы моего сына.

— Кеон, выйди вперед, — приказал Руан, не оборачиваясь.

Брокейн оглядел сына с ног до головы, удовлетворенно хмыкнул и велел ему присоединиться к зернанцам на холме.

— Нет! — резко сказал Руан.

Его рука опустилась на колено в дюйме от рукоятки меча. Он не мог позволить Кеону уйти. Судьба отдала мальчика ему в руки, и Руан хотел оставить его у себя. Он не собирался упустить эту крошечную возможность установить мир.

— Кеон останется со мной.

Брокейн обомлел. Слова и дела этого мужчины не вязались с его внешностью.

— Мы будем сражаться за него, — прохрипел Брокейн и потянулся к мечу.

— Я бы предпочел, чтобы этого не случилось, — ответил Руан, надеясь, что никто не видит, как побледнело его лицо. — Но я готов, если это необходимо. Я хочу, чтобы Кеон остался со мной, потому что считаю его твоим наследником.

Брокейн бросил на Кеона быстрый взгляд.

— Да, он им будет, если таким дуракам позволяют управлять страной.

— Он не дурак. Просто он молод, горяч и плохо стреляет. Я хотел бы оставить его у себя, чтобы показать, что ирлианцы не звери, и, возможно, когда-нибудь между нашими народами воцарится мир.

Руан прищурился.

— И я хотел бы научить его хорошо стрелять. Брокейн долго смотрел на Руана, и Руан знал, что в эту минуту коварный старик решает, жить или умереть его сыну и этому англичанину. Руан не верил, что такого человека, как Брокейн, может остановить столь слабое препятствие, как любовь к сыну.

— Тебя вырастил не старый Тал, — сказал он наконец. — Он бы уже давно убил моего сына. Где гарантии, что с ним ничего не случится?

— Даю слово, — торжественно сказал Руан. — Я отдам тебе мою жизнь, если ирлианцы причинят ему вред.

Руан затаил дыхание.

— Если с ним что-нибудь случится, я убью тебя так медленно, что ты будешь молить о смерти. Руан кивнул.