— Это займет немного времени. Можно начинать?
Рутерфорд кивнул. Дом поймал себя на том, что смотрит на Анну. Она сделала вид, что не замечает его взгляда. Кларисса казалась очень взволнованной.
Кэнфилд зачитал завещание. Оно было коротким, так что вся процедура заняла лишь несколько минут.
«Я, Филип Сент — Джордж, маркиз Уэверли. граф Кэмптон и Хайглоу, барон Фелдстоун и наследник, герцогства Рутерфорд, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещаю все свое состояние, составляющее примерно восемь тысяч фунтов, моему самому дорогому другу Мэтью Файрхавену. Также завещаю ему мой особняк Уэверли Хауэ в Лондоне вместе со всем имуществом.
Моей любимой законной жене я не оставляю ничего. Моему единственному сыну оставляю мой дневник. Подписано и засвидетельствовано сегодня, пятнадцатого сентября тысяча восемьсот пятьдесят второго года лордом Чарлзом Гарлеем и мною». Кэнфилд отложил завещание. В комнате воцарилась гробовая тишина. Кларисса вскочила на ноги. Ее лицо стало белым как мел, но она не произнесла ни слова.
Дом тоже встал, ошеломленный тем, что они услышали.
— Кто этот чертов Мэтью Файрхавен?
Кэнфилд посмотрел на Дома.
— Как сказано в завещании, он лучший друг вашего отца.
Дом не верил своим ушам.
Кларисса молчала.
Анна смотрела то на Дома, то на его мать.
Постепенно удивление Дома уступило место обиде и бешенству. Господи Боже! Отец все завещал своему другу и не оставил ни пенса ни жене, ни сыну! Пораженный, он снова сел.
Кларисса с высоко поднятой головой прошла к окну и, повернувшись ко всем спиной, бездумно уставилась в сад.
Дом молча следил за ней. Первой опомнилась Анна.
— Кларисса, я налью вам горячего чаю.
— Не надо, — безжизненным голосом произнесла Кларисса.
Доминика охватила ярость. Его мать осталась нищей! Он знал, что она и Филип не подписали до свадьбы соглашения о доле собственности, которая перейдет к ней в случае смерти мужа, потому что сбежали. И вот теперь Филип оставил все сбережения и Уэверли Хауз Файрхавену! Это было величайшим оскорблением. Но никто из посторонних не должен узнать об этом. Он поднялся с кресла.
— Кэнфилд, вам придется хранить содержание завещания в полной тайне.
— Разумеется, — вежливо ответил Кэнфилд. Но Дом не успокоился.
— Иначе вы будете отвечать передо мной, — продолжил он более решительно.
Герцог встал и подошел к внуку.
— Дом, я уверен, что мистер Кэнфилд никому не расскажет, что произошло здесь сегодня утром. — Его тон был еще более суров.
