— Может быть, пойдем прямо сейчас и пошлем телеграмму? Хорошо, мама? Мы можем послать тете Джо телеграмму и попросить у нее разрешения на то, чтобы Джинкс поехала с нами.
— Ты что, не можешь дождаться субботы? «Нет, скажи „нет“«, — молили глаза Джинкс.
— Дело не в этом. Просто мы скоро будем загружать «Тихоокеанскую колдунью», и я хочу к семнадцатому быть во Фриско.
— Безусловно, вы можете попросить у нее разрешения, но я очень сомневаюсь в том, что Джо позволит Джинкс поехать в Сан-Франциско без соответствующего сопровождения.
Эрик рассмеялся:
— Но ведь с нами будет отец! Разве можно придумать лучшего сопровождающего, чем он? — Он повернулся к Джинкс. — Почта на другом конце двора. Ты можешь даже не надевать шляпки. — Он повел ее к дверям.
Снаружи Эрик обнял ее за талию.
— Ты чуть не упала в обморок, Рыжая. С чего бы это? Может быть, нам стоит немного поговорить, прежде чем послать ту телеграмму?
Он отвел ее в сад к укромной скамейке за изгородью.
— Ну, а теперь, красавица, я хочу узнать, почему ты в таком волнении из-за приезда своей семьи.
Она попыталась было отвернуться, но он взял ее за подбородок и притянул к себе.
— Скажи мне, Рыжая, ты можешь мне довериться.
Рыдания охватили ее — совсем как в ту ночь, когда мать сказала ей, что Райль — ее брат.
— Я так отчаянно люблю его, — всхлипывала она, — мы хотели пожениться, но теперь… мы не можем. О, Эрик, я хотела бы умереть.
Его руки накрыли ее словно одеялом, мягкая борода коснулась щеки.
— Счастливчик, — пробормотал он.
Джинкс почувствовала его губы на своих волосах, щеках, веках. Она подчинилась ему и постепенно расслабилась в нежной теплоте его ласк, пропитанной знакомым вишневым запахом.
«По крайней мере хоть кто-то любит меня, — подумала она. — Хоть кто-то еще хочет прижать меня к себе».
Рыдания ее прекратились, и она затихла, прижавшись к нему.
— Лучше? — прошептал он. Она кивнула, и медные пуговицы его пиджака оцарапали ее щеку.
— Твоя семья не одобряет твоего молодого человека?
— Да. — Джинкс было проще, чтобы он так думал. Она ведь не могла рассказать ему, что Райль — наполовину брат ей, не могла поведать правду об отце и Гейл Толмэн. Джинкс уставилась на аккуратно подстриженную изгородь и поздно цветущие розы. Если она останется здесь, то все обо всем узнают. Она не может смотреть на Райля так, чтобы не обнаружить своих чувств к нему. Как сможет она удержаться от того, чтоб не броситься к нему в объятия и не объявить во всеуслышание, что любит его? Джинкс знала, что не сможет этого сделать.
