- Мужик, как я тебя понимаю!
Не сумев спеть песню с третьего раза, он оставил её в покое, более-менее успешно спел пару других песен, после чего сделал четвертую попытку, и на этот раз сумел-таки допеть до конца, за что и был награжден аплодисментами. Тут из темноты рядом со мной вынырнул Либерман.
- Юра, у тебя есть что-нибудь? - спросил он.
Я был преисполнен безграничной любви ко всем окружающим, и без лишнего слова полез в карман за фляжкой. Мы отошли в сторонку, под деревья, и здесь к нам подошел ещё один человек и протянул мне руку:
- Здравствуй.
Я поглядел на него и понял, что не имею ни малейшего представления о том, кто это такой.
- Здравствуй, - ответил я неуверенно. - А ты кто такой?
- Я - Терновский, - ответил он. - Ты на моем костре неделю назад стоял.
Поразительно. С таким мне раньше не приходилось встречаться - чтобы кто-то меня знал, а я его - нет. Это что-то новенькое. И в общем, я помнил, что да, действительно, на том слете Витька говорил, что мы стоим на костре у Терновского. Но никто не удосужился познакомить меня с хозяином костра, и я не имел никакого понятия, кто он такой. Тем более удивительно, что он меня запомнил.
- Ах, вот как... - протянул я. - Ну тогда давай кружку.
Наливая, я счел нужным отметить последние события на сцене:
- Нет, ну этот мужик меня очень впечатлил!
- А, Бекасов, - сказал Либерман. - Он, перед тем как залезть на сцену, выхлебал две бутылки дихлофоса.
- Оно и было видно, - заметил я.
Потом я налил Аленке, потом себе - и наверное, это была последняя капля, которая меня добила. В моей памяти сохранились лишь отрывочные воспоминания о том, что происходило потом. С кем-то я гулял по всему лесу, помню, как меня знакомят с какой-то девушкой, я хочу её поцеловать, чего тот, кто меня с ней знакомит, крайне не одобряет, а девушка, наоборот, одобряет и подставляет для поцелуя не щеку, а губы... После этого - полный провал. Еще сохранились воспоминания, как мы с Поленовым почему-то сидим на земле около Витькиной палатки, и Поленов предлагает мне открыть ещё коньяку - значит, одну стограммовку мы с ним до этого успели выпить? Мраки, полные мраки.
8.
Протрезвев, я обнаружил, что нахожусь на поленовском костре. Исследовав свои карманы, я с большим удивлением обнаружил, что и кружка здесь, и ножик я не потерял, и даже фонарик на месте и способен гореть. Это было поразительно.
- Где Шварцман? - спросил я у окружающих. Я вспомнил, что очень давно его не видел - как он ушел с Некрасовым репетировать, так и исчез.
