– Ну, и хорошо.
Женька нырнул под одеяло, обнял Марину, поворачивая на бок – они всегда так спали, причем он обязательно спиной к выходу, чтобы прикрыть ее, если вдруг. Коваль, по привычке уже, прижала его руку к груди и закрыла глаза, погружаясь в спокойный, сладкий сон.
До конца августа Коваль не показывалась в городе, они жили у бабки, в тихом, сонном поселке, где почти не было машин. Хохол провернул в доме столько работы, что Марина диву давалась – как он ухитряется отпахать еще и ночью «вторую смену»…
Она же расслабилась настолько, что было ощущение, словно вокруг нее вообще ничего не движется, даже воздух, все замерло и напоминает какое-то приятное, мягкое желе, в котором она и находится. Марина постоянно находилась рядом с Женькой, наблюдала за тем, как он управляется в огороде, как чинит что-то в сарае или во дворе, как колет дрова для бани. Ей было так неожиданно хорошо, что она сама удивлялась, потому что никогда прежде ей не доводилось жить такой жизнью.
– Здесь время будто остановилось, – сказала Коваль как-то, сидя в огороде на чурке.
Хохол возился в теплице, собирал огурцы на засолку, не подпуская ее к своему занятию. Он обернулся и внимательно на нее посмотрел:
– Ты тоже заметила? Я вот думаю всегда: жил бы я в деревне постоянно, то и не было бы со мной ничего – ни зоны, ни разборок. Копался бы себе в огороде по тихой грусти, жил бы, как все.
– Так и сейчас не поздно еще – кто мешает-то?
Женька бросил ей пупырчатый огурец:
– Ешь давай, это тебе не химия городская. Что мешает, говоришь? А ведь ты со мной не поедешь сюда, Маринка. Не можешь ты в деревне, а я не могу без тебя.
– То есть опять Коваль виновата? – уточнила она, откусывая от огурца приличный кусок и чувствуя, как весь рот заполнился свежим сладковатым соком.
– Я разве сказал, что ты виновата? Просто ты совсем другая, тебе здесь не место, и не подходит тебе здешняя жизнь. Да и ты ей не подходишь. Я же вижу, как ты страдаешь без своей сауны, без джакузи, без шелковой постели. Тебе хорошо здесь, да, но только потому, что ты знаешь, что в любой момент сможешь сесть в машину и уехать. – Хохол подошел к ней, погладил по щеке рукой, пахнущей огурцами. – Ну, что ты расстроилась? Я ж не упрекаю тебя, котенок, я просто говорю то, что вижу.
– Ты прав, – со вздохом констатировала Марина, уткнувшись лбом в его живот. – Я могу жить только в городе, потому что слишком люблю комфорт и роскошь, всякие там салоны и прочую ерунду…
