— Покорности приказам есть предел!!! Мой прадед сотника зарезал за дурной приказ!!! Я Лисовин!!! Можешь меня убить, но куклой…
— А-а-а!!!
Тельце Красавы с разбегу врезалось Мишке в бок, запястье резанула боль — на руке, вцепившись в нее зубами, повис Глеб. Мишка покачнулся, попытался отмахнуться от детишек и… перед глазами все поплыло, Мишка понял, что падает.
«Достала, все-таки, ведьма…»
* * *
Льющаяся на лицо холодная вода попала в нос, Мишка закашлялся, попытался отмахнуться рукой, не вышло, пришлось отвернуть голову, вода полилась в ухо.
— Хватит, Красава! Очнулся он. Вставай, Аника-воин, вставай, кончилась война.
Мишка разлепил глаза, прислушался к ощущениям — вроде бы все в норме. Сел, попытался отереть лицо рукавом, но тот оказался мокрым.
— Красава, дай ему чем утереться.
Нинея сидела за столом, и вид у нее был довольный до чрезвычайности.
«Ни хрена не понимаю, блин. Она же меня должна была…»
— Вставай, Мишаня, вставай, все хорошо, не бойся.
— А я и не боюсь. — Мишка завозил по лицу поданным Красавой полотенцем. — Сразу не убила, теперь бояться нечего.
— Ну вот и ладно, вставай.
Мишка поднялся, снова прислушался к самочувствию — никаких неприятных ощущений, кроме мокрой рубахи. Огляделся. В горнице прибрано, ни опрокинутой посуды, ни разбросанной еды.
«Долго я в отключке валялся, успели прибраться. Что же, все-таки произошло?»
— Что это было, баба Нинея?
— То, что и должно было быть. Прав Корзень, толк из тебя будет… Лисовин.
— Так ты что, дурила меня?
— Проверяла. — Нинея снова стала доброй, улыбчивой бабушкой. — Обижаешься?
— На вас с дедом обидишься… Вы ведь сговорились? Ну, баба Нинея, сговорились же?
— Догадливый…
— Значит, от моего решения ничего не зависело?
— Наоборот — все зависело. И не только от самого решения, но и от того, как ты его примешь.
— Так я его не принял…
— Правильно, если уж я тебя не смогла уломать, значит и никто тебя с толку не собьет.
«Врешь, бабка, это ты сейчас все проверкой выставляешь, а был момент, когда ты контроль над ситуацией потеряла. И в то, что, что я натурально на псих сорвался, ты поверила. Так что, не всемогущи вы, баронесса, не всемогущи».
— Ну, так как? Примешь теперь учеников?
— Нет.
— Неужто против деда пойдешь?
— Ну почему же? Он — сотник, прикажет, я выполню. Но это будет его решение, а не мое. Сотнику виднее, он знает то, чего я не знаю.
«Спектакль, блин. Давненько вы, сэр, в театре не были. Сейчас, по законам жанра, откроется дверь и войдет лорд Корней. „Молодец, внучек! Мы тебя испытывали, и ты испытание выдержал!“ „Яволь, герр штурмбанфюрер! Рад стараться! Если еще где дебош с битьем посуды устроить или, скажем, старухе морду набить — со всем нашим удовольствием!“
