— Ты прекратишь? — резко сказала я. — Забыл примету? Денег не будет.
Сквозь полузакрытые глаза я видела, как мимо меня проплывал темно-зеленый мир. Тень от деревьев падала на оливковую зелень воды и темно-желтые блики на ней. Мы проплыли мимо насыпи, на которой огромными буквами была выведена надпись: «Осторожно. Плотина. Держитесь на расстоянии».
— Некоторым следует держаться на расстоянии вовсе не от плотин, — заметил Гарэт.
За плотиной водная гладь была густо покрыта пеной, пузырьки которой переливались всеми цветами радуги.
— Какая красота! — воскликнула я.
— Мыльная пена, — прокомментировал Гарэт.
Я бросила на него уничтожающий взгляд и включила свой транзистор. С тех пор, как я встретила Джереми, я перестала слушать поп-музыку, но неожиданно натолкнулась на трансляцию какой-то известной оперы, где надрывались тенор и сопрано, хотела переключиться, как тут вмешался Гарэт.
— Ради бога, выключи этот кошачий концерт, всех водяных крыс распугаешь.
Тут ему назло я запустила звук на всю мощность, совершенно разрушив мирную атмосферу дня. Опера агонизировала с три четверти часа, пока, наконец, не закончилась.
— Что это было? — прокричала Гасси от штурвала.
— «Дон Карлос», — ответила я.
— Как здорово! Твой любимый, да, Гарэт? Сколько раз ты его слушал?
Ну и змея! Крыса! Насмешник проклятый! Задыхаясь от злости, я отвернулась и сделала вид, что задремала.
Я лежала, одурманенная солнцем, как вдруг услышала голос Джереми.
— Октавия! Ты спишь?
Я открыла глаза. Воздух дрожал от зноя. Я лениво улыбнулась. И по доносящемуся до меня хохоту Гарэта и Гасси поняла, что они на другом конце яхты.
Джереми присел возле меня.
— Тебе надо быть поосторожней с солнцем. С такой светлой кожей, как у тебя, можно обгореть.
— Можешь натереть меня маслом, — предложила я, протянув ему пузырек с маслом для загара и переворачиваясь на живот. Он плеснул себе чуть-чуть на ладони и начал натирать мне спину. Сладостно изгибаясь, я произнесла:
— О, какое блаженство! Как бы я хотела иметь покорного раба, чтобы он натирал меня так все время. Натри мне посильней ноги, — безжалостно добавила я.
У него перехватило дыхание.
— Ты не мог бы расстегнуть мне купальник: не хочу, чтобы на спине была белая полоса.
Его руки так дрожали, что он едва справился с застежкой.
— Спасибо, — сказала я, когда он закончил. Повернув голову, я посмотрела на него.
День разгулялся на славу. Мы плыли теперь вдоль ольховых и ивовых рощ. Вдали, среди яблонь, дремали розовые домики фермеров. За холмом показался белый шпиль сельской церкви. Самолет пролетел, прочертив в небе серебристый след.
