Ждать пришлось недолго. Повинуясь красноречивому жесту молчаливого секретаря, два моих конвоира достаточно вежливо, но без лишних церемоний, втолкнули меня в светлый обширный кабинет, несмотря на казенную мебель, уютный и (будь я добрый знакомый хозяина) располагающий к дружеской беседе за чашкой кофе, аромат которого приятно взволновал мое обоняние, едва я переступил порог. – Вы свободны.
Высокий, но крепко сбитый мужчина произнес эти два слова достаточно тихо, однако из-за привычки командовать они прозвучали как щелчок кнута.
Конвоиры испарились так быстро и беззвучно, будто их прибрала нечистая сила. – Садитесь.
Мужчина указал на кресло возле журнального столика, на котором стоял кофейник, чашки и вазочка с конфетами и печеньем.
– Наливайте, не стесняйтесь. Смею уверить, кофе отменный.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я, сел, но кофе наливать не спешил – ждал, спокойно глядя в жесткие, колючие глаза хозяина кабинета.
Внимательно осмотрев меня с ног до головы, он удовлетворенно кивнул и уселся в другое кресло.
– Для вас я, в общем, гражданин начальник. По вполне понятным причинам. Но я очень не люблю этих слов, а потому сегодня и именно здесь, – подчеркнул он с нажимом, – зовите меня Вилен Максимович.
Я промолчал. Уж коль тут в почете немногословие, то я тем более никогда не отличался словесным поносом. – Однако, для смертника вы неплохо держитесь, Карасев.
Подобие улыбки на мгновение осветило строгие, будто высеченные из камня черты лица хозяина кабинета, и тут же спряталось в плотно сомкнутых губах.
– Мне это нравится. Надеюсь, у нас вы приживетесь достаточно безболезненно.
– Извините, но я пока ничего не понял, – решился я наконец прояснить ситуацию. – Кто вы и зачем я вам нужен?
– Резонный вопрос. – Он достал из папки какие-то бумаги. – Первую его часть мы опустим – вам это не суть важно, да и знать незачем, – а вот что касается второй… – Его черные глаза стали мрачными, как грозовая ночь. – Вы будете участвовать в спаррингах на ринге с нашими воспитанниками. Здоровье у вас отменное, возраст подходящий, силы не занимать, ну а прошлое… в самый раз.
– Короче говоря, вы предлагаете мне стать живым мешком, чтобы цедить мою жизнь по капле до самого скончания. – Я произнес эти слова спокойно, но внутри у меня все забурлило от проснувшейся ярости. – Я не согласен. Я приговорен к высшей мере и по нашим законам имею полное право на быструю смерть.
– Вы уже мертвы, Карасев, – с иронией в голосе сказал он и протянул мне машинописный листок с подписями и печатью. – Здесь заключение о вашей кончине с указанием места захоронения. – Да, если верить тому, что здесь написано, то меня уже нет.
