Честно говоря, я надеялся, что на этой беседе о литературе всё и закончится. Но не тут-то было!
Однажды (урок литературы был последним) Людмила Тимофеевна вдруг строго, — ну, строго-то ровно настолько, сколько могла! — посмотрела на меня:
— А тебя, Леонид, я прошу остаться. Я хочу поручить тебе очень интересную, перспективную тему для внеклассной работы. Я рассчитываю на твою добросовестность и верю, что ты с честью справишься с этой серьёзной дополнительной нагрузкой!
Ни хрена себе! Добросовестность… Честь… Вот влип! Мне никогда не могло придти в голову, что подобные слова могут быть хоть как-то связаны с моей собственной личностью!
И потом — нужна мне эта дополнительная внеклассная нагрузка, как зайцу триппер! От работы, как известно, кони дохнут! Но вслух, понятное дело, всего этого произносить не следовало…
Когда все высыпали из класса, освобождённо гогоча и хлопая друг друга по спинам, Людмила Тимофеевна вышла из-за учительского стола и села рядом со мной за парту. Она была такой, можно сказать, птичкой-невеличкой, что производила впечатление школьницы. Из белого накрахмаленного отложного воротничка выглядывала её тоненькая, похожая на ножку поганки, шейка. Она как бы доверительно положила руку мне на рукав и сказала вот что:
— Леонид! Я хочу дать тебе великолепную тему: «Маяковский — певец революции». Название раскрывает широкий смысл твоей будущей работы: «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс!» Чувствуешь, — какая мощь, какой огневой напор, какая исключительная преданность пролетарскому долгу!
Честно признаться, — ничего этого я не чувствовал. Ну — ни-ско-леч-ко! Но я обречённо сделал движение головой сверху вниз, что можно было принять и за согласие…
— Ты, кстати, любишь Маяковского?
— Не очень… — не слишком-то сообразуясь с идейной важностью момента, промямлил я. — Я больше Некрасова люблю: «Генерал Топтыгин» или «Мороз Красный нос»…
— Как можно сравнивать! — всплеснула ручками моя наставница. — Конечно, Некрасов — великий революционный демократ, певец угнетённого русского крестьянства, но Маяковский… Это же гигант, трибун, агигатор, революцией мобилизованный и призванный! «Я достаю из широких штанин…» — взахлеб процитировала она своим тонким и отнюдь не трибунным голоском…
Мы ещё не проходили патриотические «Стихи о советском паспорте» поэтому я не был соответственно подготовлен и воспринял эту знаменитую строчку самым непосредственным образом: не выдержал — и прыснул!
