Чародеи | страница 13



– Вы это прекратите, – говорит Модест Матвеевич. – Есть общежитие, есть гостиница, а здесь музей. Госучреждение. Если все будут спать в музеях… Вы откуда, Привалов?

– Из Ленинграда, – мрачно отвечает Саша.

– Вот если я приеду к вам в Ленинград и пойду спать в Эрмитаж?

Саша пожимает плечами.

– Пожалуйста!

Эдик обнимает Сашу за талию.

– Модест Матвеевич, это не повторится. Сегодня он будет спать в общежитии. А что касается раскладушки… – Он щелкает пальцами. Раскладушка тут же самовосстанавливается.

– Вот это другое дело, – великодушно говорит Модест Матвеевич. – Вот всегда бы так и действовали, Почкин. Ограду бы починили… Лифт у нас не кондиционный…

Корнеев берется руками за голову и стонет сквозь стиснутые зубы.

– По-моему, эти стоны со стороны товарища Корнеева являют-ся выпадом, – визгливо и мстительно вмешивается Выбегалло.

Модест Матвеевич поворачивается к Корнееву.

– Я еще раз повторяю, Корнеев, – строго говорит он. – Немедленно верните диван.

Корнеев приходит в неописуемую ярость. Лицо его темнеет, и сейчас же заметно темнеет в комнате. Огромная туча наползает на солнце. Свирепый порыв ветра сотрясает дуб. Где-то звенят вылетевшие стекла. У стола подгибаются ножки, проседает только что восстановленная раскладушка. В тусклом зеркале вспыхивают и гаснут зловещие огни.

Выбегалло отшатывается, испуганно заслоняясь от Корнеева ладонью. Хома Брут стремительно уменьшается до размеров таракана и прячется в щель. Эдик встревоженно и предостерегающе протягивает к Корнееву руку, шепча одними губами: «Витя, Витя, успокойся…»

И только Модест Матвеевич остается неколебим. Он с достоинством перекладывает папку под другую мышку и веско произносит:

– Неубедительно, Корнеев. Вы это прекратите.

И все прекращается. Корнеев в полном отчаянии машет рукой, в воздухе конденсируется диван и плавно опускается на свое прежнее место.

Модест Матвеевич неторопливо подходит к нему, ощупывает, заглядывает в книжку и проверяет инвентарный номер. Затем объявляет:

– В таком вот аксепте. И попрошу.

Затем он поворачивается ко всем спиной и громко провозглашает:

– Товарищ Горыныч!

– Иду, батюшка, иду! – доносится из прихожей испуганный голос.

Модест Матвеевич удаляется в прихожую, и тут Выбегалло приходит в себя и устремляется за ним с криком:

– Модест Матвеевич! Вы забываете, что у меня эксперимент международного звучания! Я без этого дивана как без рук! Модель идеального человека тоже без этого дивана будет как без рук!..